* Карта сайта

МИЛИ:  1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19 20  21  22  23  24  25  26  27  28  29

Капитан придвинул кресло к камину, раскурил трубку и, задумчиво глядя на огонь, начал свой рассказ:

Старший лейтенант
Чакин Пётр Гаврилович.
"Сахалин",1969-71 гг

=========================================
      По местам стоять. С якоря и швартовых сниматься.
      В 1968 г. я заканчивал учебу в Новосибирском электротехническом институте.
      Учился я на радиотехническом факультете. В декабре защитил на «отлично» диплом. Я – радиоинженер. В декабре стал лейтенантом после обучения на военной кафедре. Весной 1968 г. все, кто учился на военной кафедре, прошли военно-медицинскую комиссию. В моем заключении написали, что годен к службе на надводных кораблях и подводных лодках. Тогда я не придал этому значения, а все стало ясно к декабрю – большую часть нашего выпуска призывают служить на 2-3 года на Тихоокеанский флот. Годом раньше уже поехали служить выпускники 1967 г. На военной кафедре нас, будущих радиоинженеров, обучили специальности – офицеров наведения зенитных комплексов, СНР-75 или «Волхов». Учили хорошо, преподаватели были опытные офицеры, многие из них были авторами учебников по этим комплексам, которыми пользовались по всему Советскому Союзу, да и за рубежом. Комплекс стоял на вооружении и был основным в ПВО страны. Запомнилось, что на военной кафедре нас хорошо научили разбираться в схемах, мы много практиковались и на аппаратуре – настоящий комплекс у нас был и его мы знали довольно хорошо: а это весь набор радиотехники – и антенны, и передатчики, и приемники, и обработка сигналов, и сложная динамическая система управления, несколько кабин, кунгов аппаратуры.
       Итак, защита диплома, получение проездных документов и месячный отпуск в январе-феврале 1969 г.
       В конце февраля прилетел во Владивосток и нашел своих однокурсников в гостинице флота, недалеко от железнодорожного вокзала.
       Собрались все в большой комнате, где было 15-18 мест. Многие уже побывали в отделе кадров флота, получили назначение и постепенно разъезжались по местам предстоящей службы. Большая часть получили назначение в военную авиацию флота. Настала моя очередь. Кадровик спросил, чем бы я хотел заниматься. Конечно же, я ничего не знал о военно-морском флоте и почему мы оказались призванными. Потом стало понятно, что в тот период армия и флот оснащались сложной боевой техникой и после проведенных сокращений в войсках и на флоте образовался дефицит специалистов, особенно, редких специальностей, а радиоинженеры нужны были везде. Гонка вооружений была вовсю: любой завод, НИИ, КБ в стране работал на войну. Закрытые города, полигоны… Все это было. Казалось, что и макаронные фабрики имели оборонный заказ. В отделе кадров мне предложили поехать на Камчатку. Я что-то сказал, что это, наверное, далеко. Кадровик меня успокоил, что на материке меня могут послать в такое место, откуда я буду добираться гораздо дольше, чем с Камчатки. Итак, Камчатка. Прощание с однокурсниками… Оформили билеты. Оказывается, что надо плыть пароходом 5 суток до Петропавловска. Пароходы ходили по расписанию. Мы пошли на «Александре Можайском». Это была вторая половина дня: солнце, лед в бухте, спокойная вода – все в первый раз, интересно. На Камчатку идем вчетвером: в предписаниях только номера частей и больше никакой информации, куда кем.
       В дорогу запасаемся яблочным пуншем – во Владивостоке в то время кроме яблочного пунша – сладкой противной дряни – ничего не было.
       Отметили начало путешествия и улеглись спать. Нас было четверо в каюте в кормовой части корабля где-то ниже ватерлинии, шуршал лед по бортам, все хорошо. Утро запомнилось тем, что все уходит из- под ног и единственное, что я успел – это доползти до раковины умывальника - морская болезнь. Попутчики посоветовали поправить мое состояние пуншем, а мне уже было не до пунша. Лечили меня солеными огурцами, затем кто-то из команды посоветовал вывести меня на верхнюю палубу, выбрать точку на горизонте и так смотреть.
       Действительно помогло, да и океан стих. На пятые сутки показались берега Камчатки: скалы, снег и никакого жилья. Три брата на входе в бухту Петропавловска-Камчатского и множество кораблей, все, пришли. В штабе Камчатской флотилии объяснили, что нам надо еще ехать дальше, уже автобусом. Затемно, по глубокому тоннелю в снегу подъехали к поселку Тарья, Петропавловску-Камчатскому – 50.
       В автобусе нам объяснили, что мне и Г. Мосолову надо идти на корабль, а двоим ехать дальше в поселок. Подошли к кораблю – это была ПМ – плавучая мастерская в открытом названии. В гражданских пальтишках, кроличьих шапках с обрезанными козырьками – тогда такие носили.
       Дежурный офицер посмотрел наши документы и наконец-то мы на месте новой службы, на корабле. Было время вечернего чая, нас пригласили в кают-компанию: светло, скатерти на столах, чай, печенье, сгущенка, много молодых лейтенантов, стало веселее.
       Расспросили, поговорили… Наутро новые сослуживцы рассказали, что попали мы на плавучее хранилище ракет и ядерных зарядов для пополнения запасов в океане подводных лодок.
       Рядом на пирсе стояло несколько кораблей с множеством самых разных антенн. Как радиоинженеру мне было понятно, что и аппаратуры соответствующей тоже немало.
       Новые сослуживцы, а это были выпускники Ленинградских военно-морских училищ, посоветовали сходить к соседям и попроситься на службу к ним.
       Мой напарник Г. Мосолов был женат и сказал, что его устраивает место, куда мы попали, а я решил все-таки сходить. Форму я еще не получил и пошел как бы устраиваться на работу.
       На бортах кораблей были названия: «Сибирь», «Сучан», «Сахалин». Мне объяснили, что идти надо на «Сибирь» - там начальство. Дежурный по кораблю проводил меня в каюту заместителя командира соединения кап. 1 р. Литвинова В.С. Помню, что он был болен и лежал в постели. Расспросил меня кто я и откуда и сказал, что если я не против, то он попробует меня перевести на должность инженера телеметрической службы на «Сахалин». Через несколько дней пришел приказ о моем переводе. Так я оказался на «Сахалине». Вскоре вышли в первый поход.
       Познакомился с сослуживцами. Начальником телеметрической службы был Сироткин В.А. – кап. 3 р., командиром группы – кап. л-т Токарский В.И., командиром дивизиона – Широков А.И. – кап. 3 р., командиром группы СЕВ – Чеверда В.А. Приняли тепло. Показали мне аппаратуру, составили программу изучения корабля. Так я начал учиться морскому делу и телеметрии.
       Заместителем командира корабля по измерениям был кап. 2 р. Купреев П.Н., командиром – кап. 1 р. Зайцев, старшим помощником – кап. 2 р. Кролик С.Я., помощником командира – кап. 3 р. Царьков.
       На корабле – молодые лейтенанты – выпускники военно-морских училищ, «старики», а им было около 40 – из Ленинграда. Из выпускников гражданских вузов командиром группы обработки был Кошель Л. – выпускник Минского института радиоэлектроники.
       Первый поход… Телеметрическая служба в швартовой команде. Команда: «По местам стоять, с якоря и швартовых сниматься!» Пошли!
       Остаются позади «Три брата» - скалы на выходе из бухты Петропавловска-Камчатского и мы в океане. Первые дни походов запомнились тем, что все старались как можно меньше общаться: позади оставались семьи у тех, кто был постарше, неизвестность, ожидавшая нас в океане и, наверное, человек должен был привыкнуть к новому состоянию оторванности, изоляции, ограниченного пространства. Конечно же, отмечали начало похода «шилом» - на нашем жаргоне спиртом. Это помогало снять напряжение. Потом, через неделю похода постепенно налаживалась жизнь, привыкали. Радостно обсуждали переход 500 мильной точки удаления от берега – это давало основание получать «гробовые» - 50% добавки к зарплате. Деньги нам выдавал мичман Сунцов – заядлый рыбак.
       Морская болезнь меня трепала и в первом походе, спасался таранькой из банок. Первую неделю меня не трогали, наверное, видя мои мучения, дали привыкнуть. Потом кто-то из старших сказал, что на корабле каждый человек нужен, вахта по очереди, и пора бы мне идти на мостик.
       Сдал экзамены на самостоятельное управление и пошел на вахту. Так я становился моряком. Одновременно изучал технику телеметрической службы, а это несколько комплексов: «Трал», РТС, СК, СЕВ. В мои обязанности входило обеспечивать ремонт, эксплуатацию этих комплексов и быть командиром расчетов, если кто-то из офицеров был в отпуске. Так я работал и на «Трале» и на СЕВе и на РТС.
       Впоследствии освоил новую систему – БРС-4. Потянулись дни моей службы: походы, возвращение в базу, короткие дни стоянок, пополнение запасов и снова в океан. Мне было 22,5 года, когда я пришел на корабль, освоил свои новые обязанности, был допущен и к технике – телеметрическим комплексам, стал вахтенным офицером, когда на 4 часа в любое время суток, в любую погоду, а это мог быть нешуточный шторм в 7-8 баллов, получал огромную ответственность за свои действия.
       Сейчас мне 60 лет, дочери 34, сыну 25. Смотрю на сына и не знаю – смог бы он сейчас повторить мой жизненный путь. На работе, а там много молодых ребят, решил показать сайт на компьютере о ТОГЭ. Увы, сегодня это молодым не интересно. Другое время… другие интересы…
       А как было на экспедиции, на кораблях плавучего измерительного комплекса? Бесконечные тренировки, «проворачивания», борьба за живучесть, тревоги казались излишними, изматывали. Человек на корабле был тоже частью комплексов и если аппаратура телеметрии была построена по принципу многоканальности, чтобы информация была принята хотя бы по одному каналу и не была потеряна, то человек был один. Дублирование было кораблями: в испытаниях участвовало всегда 3 корабля, а значит мои коллеги на «Сибири» и «Сучане» дублировали меня.
       Тренировки сплачивали экипаж на выполнение основной задачи – обеспечить испытания ракет при пусках в акваторию Тихого океана. Пусках на предельную дальность, а это район островов Фиджи, 15° южной широты, как это писалось в «Правде»: «ТАСС уполномочен заявить, что в Советском Союзе в период с … по … будут проведены пуски ракет в точку с координатами … просим не заходить.»
       Но это было не только сообщение газет. С нами в походе были постоянные наши спутники: сторожевые корабли США, патрульные, разведывательные самолеты «Орион», корабли измерительного комплекса «Генерал Арнольд», «Генерал Вандерберг». Конечно же, они видели, куда падали головные части.
       Мне довелось участвовать в испытаниях первых 3-х головых ракет.
       Все это позволяло поддерживать военно-политическое равновесие в мире – как это теперь понятно.
       Перебираю пожелтевшие грамоты: командующего Тихоокеанским флотом, командира корабля. Помню, что была благодарность от Главнокомандующего Флотом Советского Союза. Осталась на память юбилейная медаль: «За воинскую доблесть. В ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина» Говорят, что не всех награждали. До сих пор храню мою офицерскую черную пилотку – память. Жалею, что при уходе с корабля сдал кортик.
       Как мы жили на корабле? Все делилось на 2 периода: земля и океан. В базе, а это пирс в поселке Тарья или Петропавловске-Камчатском – 50 пополнение запасов воды, мазута, ремонт. Короткие дни отпусков с корабля, все по сменам, кто-то на берегу, а кто-то должен быть оставаться на корабле. Корабли были строгого режима и поэтому, наверное, молодые лейтенанты дежурили у трапа. В свободное время поездки в Петропавловск-Камчатский – а там традиционный набор развлечений. Пока были деньги проходили по очереди кафе и рестораны, оказывались в каких-то домах, конечно же, не только одни. Коронным номером похождений было заказать блюдо жареных камчатских крабов, а это стоило немало денег. Потом уже хотелось в океан: не могу объяснить почему, но тянуло в океан.
       Рушились семьи, многие офицеры постарше были одинокими. В каких бы попойках не участвовали – своих не бросали, на корабль провожали и ровесников – лейтенантов и тех, кто постарше. Здесь действовал неписаный закон взаимовыручки. Со мной, например, ходил Вадим из трюмной группы, в то время капитан-лейтенант, ленинградец. Любил хорошо выпить коньяку, а называл это: «Пойти полакомиться мороженным». Я пил меньше, он это знал и поэтому был уверен, что на корабль я его приведу. Летом поднимались на сопки в окрестностях нашего поселка, зимой ездили в Паратунку в горячие источники.
       Быстро пролетали дни на земле и снова океан. Суета последнего дня перед выходом, команда: «По местам стоять, с якоря и швартовых сниматься!»
       Телеметрическая служба расписана в швартовой команде, отдаются канаты, втаскивается трап, выбираются якоря, заработал винт и корабль начинает выходить из бухты. На мостике капитан-лейтенант Чеверда, он из нашей телеметрической службы, а расписан был первым вахтенным офицером при выходе. Проходим 3 скалы на выходе из бухты и пошли в океан, начинается жизнь по расписанию: «В походе», а это тоже жизнь: все по корабельному уставу… Приборки, проворачивания, борьба за живучесть, генеральные репетиции. И так день за днем.
       Все по командам. Например, такой: «Команде руки мыть, бачковым накрыть столы», затем через 5 минут: «Команде обедать». Кают-компания, где у каждого свое место, где рассказы о приключениях в базе, где собирались, общались. Когда пройдет месяц, а то и 2, а был поход продолжительностью 110 суток, глаза будут искать небольшую картину на переборке кают-компании, где был пейзаж с березками – по берегу скучали. Попадали в шторм и тогда было видно по идущему впереди в кильватерной колонне кораблю, как его поднимает на гребни волн, как он проваливается между волнами в кипящую от ветра воду. Бесконечная качка, ночью ездишь в койке от борта к переборке, не высыпаешься, через иллюминатор, бывало, пробивала вода, плавают книжки по палубе, сыро. В тропиках тяжелая духота, влажность, поручни скользкие от влаги, все плесневеет. Температура, что ночью, что днем около 28°С с влажностью до 100%. Уходили спать на шлюпочную палубу, где было чуть прохладнее, наливали воду в койки, чтобы было испарение, в иллюминаторы вставляли ветродуй – ловили малейший ветерок. Матросам в кубриках было особенно тяжело: двухъярусные койки, душно, тесно. Были свои походные развлечения: ловили летучих рыбок и заспиртовывали. Ловили акул, вырезали из них хребты, насаживали на металлический стержень, сушили, шлифовали, покрывали лаком, приделывали набалдашник и демобилизовывался матрос с экспедиции с тростью из хребта акулы. Традиция. Паяли парусники из купроникеля. К традиции корабля относилось ношение бород офицерами, начиная с командира. Кто как только не изощрялся: и лопатой и шкиперская борода и клинышком. В отпуске, на материке патрули с удивлением спрашивали, почему с бородой. Отвечал: «Традиция корабля».
       По субботам была баня. Напускался пар из машины, все в белом густом тумане, потом он оседал и можно было хорошо прогреться. Потом часто собирались у кого-нибудь в каюте, пили «шило» – на флотском жаргоне спирт. Я пользовался популярностью, потому что на аппаратуру телеметрии получал около 20 литров спирта на месяц, конечно же, до протирки приборов доходило мало.
       Из отпуска привозил «Рижский бальзам», добавлял его в спирт и это был почти коньяк. Желанным участником наших застолий был капитан-лейтенант Ляшенко – начальник продовольственной службы: выделял к нашему столу язык в желе и другие вкусные вещи. Играли в нарды, кто-то занимался чеканкой, читали, смотрели фильмы по несколько раз, в тропиках – на воздухе, на баке. Командир БЧ-4 (связь) капитан-лейтенант Гарри Волынский писал книгу о наших кораблях, поэтому расспрашивал каждого о жизни и куда-то записывал эти рассказы. Книги я, правда, не видел. В долгих походах совсем терялась связь с берегом. Не работало радио, последние известия печатались и вывешивались, но мало кто их читал.
       Мучились курильщики, когда кончались сигареты и папиросы в корабельном ларьке. Тогда откручивали лист переборки дежурной рубки, где в дырочку на берегу сбрасывали окурки, собирали их и жадно затягивались. Случалось, когда в океане встречались с кораблями 5-ой экспедиции «Чажмой», «Чумиканом», «Чукоткой», которые шли в другие точки, привозили и передавали нам почту.
       Из нее узнавали, что у кого-то заболевал кто-то из близких, потом умирал… Ни помочь, ни проститься из океана было нельзя.
       Боевые работы иногда откладывались и тогда корабль ложился в дрейф. Помню на 15° южной широты дрейфовали около месяца. Был виден какой-то остров, можно было разглядеть в бинокль, что он весь покрыт лесом, на горизонте были видны атоллы с редкими пальмами.
       В том районе ранним утром я стоял вахтенным офицером и видел огромную океанскую черепаху, электрического ската. Однажды откуда-то прилетел запах сена. Запомнились красивые закаты, океан был как озеро без волн. 15-й южный, тропики, другое небо, созвездие Южный крест, нет привычных Большой медведицы, Полярной звезды. Когда стали возвращаться, ждали появления Полярной звезды, а это значит, что идем домой, к земле. Как-то возвращались из похода под Новый год. Посчитали – не успеваем. Кто-то предложил поднять парус – был попутный ветер и посчитали, что пару узлов можно добавить. Боцманская команда сшила парус, подняли между стойками – на корабле были такие высокие конструкции. Через пару часов порыв ветра порвал наш парус… Новый год мы встретили в походе, пришли в базу уже в январе.
       Три года я прослужил на «Сахалине». Когда увольнялся, познакомился с представителями из Арзамаса – они обеспечивали испытания автоматики подрыва ядерных боеголовок на комплексе СК-2. Они мне предложили поехать в Горький, где открылся филиал Арзамаса-Горьковское конструкторско-технологическое бюро измерительных приборов, там разрабатывалась новая аппаратура специального контроля РТС СК. Написали мне рекомендательное письмо. Это сделал ныне покойный Парфенов Василий Андреевич. С этим письмом я приехал в Горький, где ранее не был и никого не знал. Рекомендации было достаточно, что меня взяли инженером.
       Разрабатывал новую аппаратуру, согласовывал ее размещение на новом корабле измерительного комплекса «Маршал Неделин». Потом меня пригласили в военное представительство на этом предприятии. Я вновь вернулся на военную службу. Вначале хотелось вернуться на корабль, писал письма с просьбой помочь, но тогда что-то не получилось. Затем я служил на любимой Камчатке в Ключах на наземном полигоне на новом комплексе РТС СК. Возвратился в Горький, служил в военном представительстве в Горьковском научно-исследовательском приборостроительном институте. Закончил службу начальником военного представительства на заводе «Эталон» в 1992 году. По-моему, был единственным в стране избранным секретарем партийной организации завода из военных представителей. Отказался принять знамя на заводе по дутым показателям. Была статья в газете «Советская Россия» - «Эталон» не принял знамени».
       Не остался в стороне в бурные 90 годы – был избран депутатом Горьковского городского Совета, был членом Президиума Совета, баллотировался на пост мэра г. Нижнего Новгорода. Не хватило 3-х голосов, но не прошел и мой соперник. Тогда Немцову Б.Е. – губернатору области пришлось назначать мэром города Беднякова Д.И. по указу Ельцина Б.Н. Все это осталось в истории – есть что вспомнить.
       Выросли дети, сейчас мне уже 60, все пролетело так быстро… Но кажется и сегодня я смог бы «по местам стоять, с якоря и швартовых сниматься!»

=========================================