20 тысяч миль под водой, или Неизвестные страницы истории американо-советского противостояния.
На Камчатке многие об этом знают
Весной 1972 года, группа офицеров верхнего звена министерства обороны и спецслужб США впервые представила администрации Белого дома доклад о результатах шпионской миссии под кодовым названием «Ivy Bells», тайно проводимой против Советского Союза в течение нескольких лет. Тем не менее многие детали операции американских моряков-подводников, которую в военных кругах Соединенных Штатов считают самой секретной и опасной за все время «холодной войны», по сей день остаются засекреченными.
История эта началась за полтора года до описанного выше эпизода, когда у капитана первого ранга Джеймса Брэдли, директора отдела подводных операций управления военно-морской разведки США, возникла фантастическая, на первый взгляд, идея. Это была идея секретной разведывательной миссии, которая могла произвести на руководство Пентагона и лично на президента Никсона даже большее впечатление, чем сенсационные фотоснимки затонувшей советской подлодки К-129, сделанные незадолго до этого, в июле 1968 года, подводной лодкой ВМФ США USS-587 на дне Тихого океана. USS-587, странная на вид субмарина с рыбьим названием Halibut (в переводе на русский, палтус — самый крупный вид камбалы) была спущена на воду в далеком 1960 году и благодаря нестандартному дизайну стала первой американской атомной подводной лодкой (АПЛ), построенной специально для того, чтобы нести на борту и запускать с моря боевые ракеты. Для этого сверху, в передней части корпуса, у нее имелся гигантский люк размером примерно 5х15 метров, который выглядел настолько таинственно и внушительно, что отсек трюма прямо под ним команда сразу же прозвала «пещерой». Поначалу там размещались 4 пусковые установки с ракетами «Регулус-2». Однако уже вскоре Вооруженные силы США разработали модифицированные ракеты второго поколения, для которых потребовались подлодки большего размера. Оказавшаяся не у дел Halibut была отправлена на переделку, после чего ее оснастили автономным беспилотным глубоководным аппаратом (DSUV) и с 1966 года зачислили в только что созданную на флоте «группу глубокого погружения» для проведения поисково-спасательных операций на дне океана.
И после успешно проведенной операции по обнаружению и фотосъемке советской К-129, за которую экипаж USS-587 удостоился высшей президентской награды для подводников, Джеймсу Брэдли пришла в голову дерзкая мысль: снарядить Halibut в поход, тайно отправить его на Дальний Восток, в Охотское море, которое правительство СССР считало практически своей территорией, и найти на морском дне... кабель, по которому осуществлялись телефонные переговоры между советскими военно-морскими базами. У американской разведки на тот момент не было никаких доказательств того, что такой кабель существует. Но должно же, думал Брэдли, командование базы подлодок в Петропавловске-Камчатском (существование которой не было секретом, благодаря новейшим космическим спутникам-разведчикам) каким-то образом поддерживать прямое сообщение со штаб-квартирой Тихоокеанского военного флота под Владивостоком?! Если бы можно было найти этот кабель и незаметно к нему подсоединиться, продолжал размышлять Брэдли, то американцы получили бы в свои руки сведения, по важности во много раз превосходящие разведданные, которые многие годы по крупицам собирала вся разведка ВМФ США. Перехват телефонных разговоров высшего военного начальства Советского Союза, которые в этом случае могли быть даже незакодированными, предоставил бы Пентагону точную информацию об испытаниях межконтинентальных баллистических ракет, а главное, о местоположении и военном оснащении советских подводных лодок, предназначенных для нанесения атомного ракетного удара по Соединенным Штатам, и значит, делал бы их уязвимыми для американских противолодочных субмарин. А это уже стоило всех огромных затрат и усилий, прилагаемых правительством США для ядерного сдерживания, поскольку в подготовке эффективного упреждающего удара и состояла одна из ведущих стратегий «холодной войны» .
Разумеется, для осуществления и финансирования операции Брэдли требовалось получить на нее «добро» от так называемого Комитета-40: наблюдательной группы высокопоставленных офицеров вооруженных сил и различных спецслужб, включая директора ЦРУ, мимо которой не проходило ни одно значительное мероприятие в оборонной сфере. Ее возглавлял советник президента Ричарда Никсона по национальной безопасности — Генри Киссинджер. Но Джеймс Брэдли был парень не промах: он знал, что, по большому счету, для ратификации его плана необходимо лишь согласие лично Киссинджера (который далеко не всегда считался с мнением Комитета-40, а порой и вовсе его игнорировал) или хотя бы его заместителя по обороне — генерала Александра Хэйга. Так и случилось: на аудиенции у Хэйга директор отдела подводных операций сумел настолько увлекательно и красочно описать новый проект — и, прежде всего, стратегические выгоды, которые он сулил, — что заместитель Киссинджера лишь сказал: «Держите нас в курсе происходящего». Разрешение на разведывательную миссию в Охотском море было получено.
С этого момента началась активная подготовка лодки Halibut к секретному походу. Помимо глубоководного аппарата, спрятанного в «пещере» под огромным люком лодки и прозванного моряками «рыбой», в состав экипажа была включена бригада особого назначения — звукоинженеры и водолазы, о которых за пределами Разведуправления ВМФ США и Комитета-40 никто не должен был знать. Для соблюдения секретности подлодку поместили в закрытые доки военно-морской базы на калифорнийском острове Мэйр, в 25 милях к северо-востоку от Сан-Франциско. Там, снаружи, на задней части корпуса субмарины установили объект цилиндрической формы, который в американской прессе широко разрекламировали как «первый глубоководный спасательный аппарат», поскольку официально было заявлено, что Halibut предназначен для научно-исследовательских экспедиций. На самом же деле большая металлическая бочка, приваренная к лодке, была камерой для декомпрессии, через которую водолазы могли выходить в глубины моря и попадать обратно на борт лодки. Кроме того, для бригады особого назначения в одном из отсеков USS-587 установили диковинную для тех времен вещь: компьютер «Univac», который, несмотря на всю его массивность, на самом деле обладал лишь малой долей возможностей любого современного ноутбука. Секретность вокруг предстоящего похода была такая, что даже в день отплытия моряки Halibut понятия не имели о конечном пункте назначения. Им сообщили лишь, что поход должен продлиться около 3 месяцев.
И вот в середине октября 1971 года Halibut отдал швартовый и отправился в далекое, опасное путешествие. Об особой важности миссии говорил хотя бы тот факт, что в носовой и средней части, а также на корме подлодки были заложены десятки килограммов взрывчатки, и командиру Джеку Мак-Нишу был отдан приказ в случае реальной угрозы захвата советскими военными моряками самоликвидировать судно вместе с экипажем. Возможно, поэтому в ходе плавания с лица 38-летнего командира не сходила напряженная улыбка, наподобие гримасы, за что матросы иронично прозвали его «Смешливый Джек». Чем опаснее была ситуация, тем шире расплывался в улыбке командир, что не раз случалось за время похода.
Чтобы добраться до Охотского моря, Halibut проплыл вдоль побережья Северной Америки до Алеутских островов, затем вдоль них через Берингов пролив и вокруг Камчатки. На это потребовался целый месяц. Любая современная подлодка могла бы покрыть такое расстояние за две недели, но архаичный атомный реактор USS-587 не позволял ей развивать ско-рость выше 13 узлов, да и камера декомпрессии на корме увеличивала сопротивление воды. Еще сложнее было «проскочить» в Охотское море между Курильскими островами: глубина в этих местах незначительная, а пользоваться перископом было крайне рискованно, так как любой отблеск солнечного света на поверхности воды мог привлечь внимание советских пограничников. Каким именно проливом проник Halibut в советские воды — до сих пор держится в секрете: министерство обороны США не склонно афишировать тот факт, что в то время, когда американские президенты публично призывали Советский Союз к миру и разоружению, в территориальные воды СССР, в нарушение установленных норм, заходили американские подводные лодки.
Так или иначе, но в ноябре 1971 года «Палтус» благополучно зашел в акваторию Охотского моря и направился в северную его часть, тщательно стараясь не попасть в поле зрения многочисленных гидролокаторов (или, как говорят американцы, сонаров) советских военных баз, командование которых фактически считало географически изолированное Охотское море своей вотчиной. Примерно каждые 3 часа командир Мак-Ниш давал приказ проделать под водой маневр в форме буквы «S» или даже восьмерку, чтобы проверить, не села ли «Палтусу» на хвост какая-нибудь советская подлодка, несущая охрану границы. Дело в том, что прямо за кормой у каждой субмарины располагалась небольшая мертвая зона, куда гидролокаторы не доставали, и, хотя лодки советского производства в целом были шумнее американских, засечь их сонаром непосредственно сзади из-за шума собственных винтов было практически невозможно. К этому моменту команда уже знала, в какой точке земного шара находится Halibut, однако всем, кроме нескольких человек, имевших непосредственное отношение к миссии, было объявлено, что боевая задача USS-587 заключается в том, чтобы найти на морском дне обломки новейшей ракеты, запуск которой был якобы осуществлен с советского военного корабля. Легенда выглядела вполне правдоподобно, так как подобные ракетные испытания были в те годы для советского Военно-морского флота обычным делом.
Сложность была в другом: задача найти на морском дне площадью в 600 тыс. кв. миль телефонный кабель диаметром от силы 15 сантиметров поначалу казалась совершенно невыполнимой. Но и тут проявилась недюжинная смекалка отца всего проекта — капитана первого ранга Джеймса Брэдли, которая подсказала ему решение, поразительное по своей простоте и гениальности. Готовя операцию, Брэдли вдруг вспомнил 1950-е годы, времена своего детства, проведенного в Сент-Луисе на берегах реки Миссисипи. Катаясь с матерью на прогулочном теплоходе, маленький Джеймс как-то заметил на берегу, прямо у воды, знак с предупреждением: «Здесь проходит кабель. Якорь не бросать!»
И вот теперь, много лет спустя, Брэдли смекнул, что, если в Америке необходимо охранять подводные коммуникации от рядовых обывателей, которые по глупости могут их случайно повредить, то неужели в Советском Союзе таких простаков меньше?! Разумеется, Комитету-40 директор отдела подводных операций никогда не рассказал бы о своей идее, а то не видать бы ему было операции «Айви Беллз» как своих ушей: ну кто бы всерьез воспринял какие-то детские воспоминания, когда речь шла об угрозе прямой военной конфронтации с «империей зла» в случае, если бы миссия «Палтуса» провалилась?
Так или иначе, экипажу USS-587 было дано распоряжение искать на советском берегу неведомую табличку с предупреждением известного характера. Как это ни удивительно, потребовалось всего чуть больше недели, чтобы во время одного из всплытий (разумеется, не полного, а лишь на перископную глубину) дежурный по капитанскому мостику увидел в перископ знак на русском языке, гласящий «Якорь не бросать — здесь кабель!» или что-то в этом роде, доступное американцам для перевода. В ту же ночь из «пещеры» на носу лодки по маршруту, где под водой должен был проходить предполагаемый кабель, был выпущен аппарат-«рыба» с кинокамерой и дистанционным управлением. В то время как «рыба» снимала и доставляла на борт Halibut отснятую пленку, фотограф и офицер из особой бригады несколько суток кряду осматривали кинокадры, пока радостно не вскрикнули «Эврика!»: советский кабель был найден. Теперь дело было за водолазами: нужно было найти ровный участок дна, где лодка могла бы спуститься ниже и, бросив якоря, приобрести статичное положение, чтобы водолазы добрались вплавь до кабеля. Такое подходящее место нашлось в северной части Охотского моря, примерно в 64 километрах от западного побережья Камчатки. Экипажу потребовался целый день, чтобы аккуратно опуститься ближе ко дну и бросить якоря. Все это время два водолаза сидели в камере декомпрессии, привыкая к усилению давления и к специальной дыхательной смеси гелия и кислорода (дышать обычным воздухом на такой глубине невозможно). Чтобы они не замерзли в холодной воде, их прорезиненные костюмы были пронизаны специальными трубками, через которые насос на борту подлодки подавал горячий воздух. Толщина сплетения трубок и проводов — линии жизни, соединявшей водолазов с лодкой, — не превышала 5 сантиметров. В ней имелся также и простой металлический трос, который не выполнял никакой функции. Это была их «соломинка»: в случае ЧП благодаря этому тросу команда могла втащить водолазов обратно на борт, что бы ни случилось. Кроме того, на поясе у каждого водолаза были закреплены бутыли с неприкосновенным запасом дыхательной смеси, которой хватило бы, если что, на 3-4 минуты, чтобы добраться до лодки. В общем, если весь экипаж и так рисковал своей жизнью, отправившись в этот уникальный поход, то ребята-водолазы рисковали ею вдвойне.
Наконец они вышли наружу и спустились на дно вместе с «тэпом» — своего рода диктофоном (от англ. tap), который предстояло установить на советский кабель. Это действительно был герметический аналог пленочного магнитофона, только необычной формы, наподобие отрезка трубы длиной 1 метр. Поскольку любое механическое внедрение в электропровода под водой было исключено из-за угрозы замыкания, тэп работал от аккумулятора и осуществлял запись через электромагнитное поле, исходящее от кабеля. Для этого водолазы сперва очистили кабель от ила и грунта пневматическими бластерами, а затем сверху аккуратно закрепили тэп. Звукоинженеры на борту лодки тут же смогли записать в виде пробы некоторое количество переговоров и подтвердили, что качество записи вполне приемлемое. Предполагалось также, что тэп будет вести запись автономно, пока его не снимет Halibut или любая другая подлодка, которая придет в Охотское море за новой порцией разведданных.
Члены особой бригады на борту «Палтуса» были счастливы и даже немного удивлены тому, что все прошло без сучка и задоринки, а остальные моряки, из числа непосвященных, и вовсе были уверены, что они наткнулись на советский кабель совершенно случайно: ведь им же сказали, что Halibut ищет обломки советских крылатых ракет. Поразительно, но и эту, маскировочную, задачу экипаж выполнил с честью: в указанном районе в самом деле были обнаружены ракетные обломки. Это еще более повысило значимость похода, поскольку только USS-587 могла послать на дно водолазов и поднять на борт собранные ими материалы. А советские крылатые ракеты на тот момент представляли собой серьезную угрозу для американских авианосцев: они были оснащены инфракрасной системой наведения, которой Пентагон пока не мог ничего противопоставить.
Обратный путь, который также прошел без инцидентов благодаря осторожности командира Мак-Ниша, занял около месяца, и на базу на острове Мэйр Halibut прибыл как раз к наступлению нового 1972 года. Не успела подлодка войти в порт, как все собранные материалы еще до выхода экипажа на берег были сразу же отправлены на изучение в штаб-квартиру Агентства национальной безопасности (NSA) в Форт-Мид, штат Мэриленд. Именно в этом центре, где в распоряжении лучших ученых и математиков страны были 20 тыс. квадратных метров напичканных компьютерами служебных помещений, изучалось и анализировалось большинство информации, собранной американскими подводными лодками, самолетами и спутниками-разведчиками и прочей военной техникой тех времен. Только расшифровкой и переводами разведданных с русского языка занималось несколько тысяч специалистов!
С этого момента в руках американской разведки была настоящая золотая жила в виде незакодированных переговоров командования Тихоокеанского военно-морского флота СССР с базами подводных лодок. Ни одно, даже самое передовое, техническое устройство тех времен не было способно вклиниться на расстоянии в обычную телефонную линию, а зоной действия горстки космических спутников США, обладающих способностью прослушивания разговоров, оставались Москва и военно-морские базы Северного флота. Пучок специальных антенн, установленных на крыше посольства США в Москве, позволял американцам время от времени слышать, как Брежнев, будучи в Кремле, жалуется на свое здоровье, а члены Политбюро обсуждают новых любовниц, но государственные секреты советские лидеры блюли исправно и помалкивали о них, даже разговаривая по радиотелефонам, установленным в их служебных автомобилях.
Таким образом, благодаря успешно осуществленной операции «Айви Беллз», разведорганы Соединенных Штатов впервые получили возможность, говоря современным языком, виртуально проникнуть внутрь одной из самых засекреченных сфер коммунистического режима: его военно-ядерного потенциала. Даже то небольшое количество информации, собранное экипажем Halibut в первом походе, по содержанию и его последовательности намного превышало уровень обычных, отрывочных сведений, добытых ценой огромных затрат времени и человеческого труда. Но руководитель операции, капитан первого ранга Джеймс Брэдли, не собирался останавливаться на достигнутом: понимая, что американским подлодкам не удастся регулярно заходить в Охотское море и всегда оставаться незамеченными, он немедленно послал фирмам-подрядчикам Пентагона запрос на предмет создания супердиктофона, способного записывать телефонные переговоры в течение многих месяцев.
Вскоре фирма Bell Laboratories выполнила заказ: она сконструировала сверхмощный тэп, который работал на атомной энергии и мог почти год записывать переговоры с дюжины линий одновременно. Этот «приборчик» имел уже размеры 1 метр на 6 метров, весил почти 6 тонн и был оборудован устройством, позволяющим ему автоматически открепиться и остаться на дне, если бы русские вдруг вздумали поднять кабель или переместить его в другое место. Более того, поскольку на политической арене представители Белого дома постоянно призывали недружественные им страны придерживаться рамок международной законности, чиновники министерства обороны США быстро состряпали юридическую базу, доказывающую легитимность подводного подслушивания на государственном уровне: во-первых, тэп находился за пределами территориальных вод СССР, обозначенных в международных правилах как 5-километровая прибрежная зона; во-вторых, электромагнитные волны, излучаемые зданиями и коммуникационными сетями, не подпадали под действие запретов на прослушку, содержащихся в Конституции США.
Понятно, что это бы мало утешило разъяренное советское руководство, случись ему обнаружить американское «ухо» в Охотском море, но Вашингтон в этом случае, по крайней мере, мог заявить, что такой шпионаж никаких законов — ни американских, ни международных — не нарушает.
Поскольку операция «Айви Беллз» получила развитие, и Halibut уже готовился отправиться в Охотское море с новым супердиктофоном, больше Джеймс Брэдли не мог ограничиваться лишь молчаливым кивком Хэйга и Киссинджера: ему требовалось получить официальное разрешение Центрального разведывательного управления и Комитета-40. В ЦРУ Брэдли не встретил никаких препятствий, поскольку руководство разведуправления в тот момент было занято многомиллиардным проектом по секретному подъему с морского дна обнаруженной «Палтусом» в 1968 году советской подлодки К-129, для чего был специально построен гигантский паром «Гломар Эксплорер», который Соединенные Штаты выдавали за научно-исследовательское судно. Оставался только Комитет-40, которому и был представлен соответствующий доклад весной 1972 года. На слушаниях в комитете Брэдли опять схитрил. Он сразу же увел своих оппонентов от вопроса: откуда, собственно, американской разведке стало известно про советский кабель в Охотском море? — и даже не упомянул о первом плавании туда USS-587, сделав упор на конечной цели: заполучить стратегически важную информацию о разработке и операциях советских АПЛ, оснащенных межконтинентальными баллистическими ракетами.
Лукавая тактика директора отдела подводных операций ВМФ США сработала и на этот раз: Комитет-40 легко дал «добро» на операцию «Айви Беллз», и в августе 1972 года Halibut вновь отправился в Охотское море. Командиром субмарины по-прежнему был капитан первого ранга Мак-Ниш, но на этот раз «Смешливый Джек» счел своим долгом рассказать экипажу правду о пункте назначения, цели и опасности предстоящего похода. Поведал он и о взрывчатке, которая была заложена в носовом, среднем и кормовом отсеках: случись так, что у лодки не будет возможности выбраться из Охотского моря, 120 моряков не оставят предполагаемому противнику шансов взойти на борт «Палтуса» и живыми не сдадутся.
Тем не менее, вопреки опасениям, никаких потерь экипаж USS-587 не понес. Подлодка успешно дошла до цели; водолазы сменили тэп на новый, со свежими пленками, и звукоинженеры две недели прослушивали переговоры ничего не подозревающего советского командования, с перерывом на месяц, во время которого «Палтусу» пришлось доплыть до базы ВМФ США на Гуаме, чтобы починить неисправную трансмиссию и затем вернуться в «Ошкош», как к тому времени окрестили Охотское море участники похода.
Только по возвращении лодки в порт приписки стало ясно, какое сокровище получила в свои руки американская разведка. В телефонных разговорах советские военачальники обсуждали все важнейшие аспекты «холодной войны»: тактические планы военно-морского командования; технические дефекты новых подлодок, позволяющие идентифицировать их сонаром; маршруты и детали готовящихся шпионских походов к берегам Соединенных Штатов и многое другое. Ни один тайный шпион или разведывательный спутник не мог собрать столько ценнейшей информации. Все это изобилие секретных данных перемежалось сплетнями о ненавистных начальниках, поздравлениями родных с праздниками, нежными переговорами влюбленных и проч. По иронии судьбы человек, благодаря которому успех миссии подлодки Halibut стал возможен, — Джеймс Брэдли — так никогда и не услышал ни одной минуты записанных на морском дне пленок: шефы Агентства национальной безопасности решили, что Департаменту военно-морской разведки достаточно знать их содержание лишь в общих чертах, и офицерам такого ранга, как Брэдли, ни к чему быть в курсе всех деталей секретных разведданных.
Секретная операция «Айви Беллз» успешно осуществлялась на Дальнем Востоке на протяжении целого десятилетия, но внезапно, в 1981 году, тэп в Охотском море, верой и правдой прослуживший американским разведслужбам почти 10 лет, был обнаружен советскими моряками и поднят на поверхность. То, что супердиктофон — это проделка американцев, отрицать было бесполезно: на одной из его внутренних панелей русские нашли маркировку «Made in USA». Поначалу в Пентагоне решили, что подводники сами себя выдали, когда подлодка Seawolf, принявшая дальневосточную вахту у безнадежно устаревшей Halibut, из-за технических неполадок неожиданно опустилась на дно, всей своей массой ударив по телефонному кабелю. Однако анализ событий показал, что советские военные корабли организованно устремились в район, где находился тэп, еще до происшествия с Seawolf. Загадка разрешилась только через 4 года, когда бывший сотрудник КГБ Виталий Юрченко сдался властям США и рассказал, что в 1980 году, когда он работал в посольстве СССР в Вашингтоне, ему позвонил неизвестный и предложил ценную информацию. Поскольку все звонки советского посольства записывались, американцы нашли запись этого разговора в архиве и на всякий случай проиграли ее действующим и бывшим сотрудникам Агентства национальной безопасности, которые сразу опознали звонившего по голосу. Им оказался бывший дешифровщик NSA Рональд Пелтон, арестованный в ноябре 1985 года. Это он, выйдя на контакт с советскими органами, сообщил им об операции «Айви Беллз» в Охотском море, за что получил от правительства СССР 35 тыс. долларов. Этой скромной суммы оказалось достаточно, чтобы провалить операцию, на которую власти США потратили миллионы долларов, рискуя жизнью сотен моряков-подводников.
Единственным утешением для американских разведслужб стало то, что изменнику родины, по роду его службы, ничего не было известно об аналогичной операции в Баренцевом море, где в конце 1970-х годов такой же аппарат для прослушки был тайно подключен к подводному телефонному кабелю Северного военно-морского флота СССР. Это сделал экипаж новой, специально оборудованной подлодки «Парче». Операция была осуществлена как раз вовремя, поскольку в начале 1980-х Советский Союз начал развивать программу базирования подводных лодок с баллистическими ракетами в арктических льдах, что дало бы СССР явное преимущество в ядерном противостоянии с Америкой.
Поэтому и сейчас, много лет спустя после окончания «холодной войны», большинство высших офицеров армии и флота США продолжают считать, что американцы не должны чувствовать вину за десятилетия изощренного шпионажа и порой откровенной лжи. С момента, когда ядерные ракеты были установлены на подводные лодки, необходимость пристально следить за ними и способность нейтрализовать их в критический момент стали для обеих сверхдержав вопросом жизни и смерти. Как без обиняков заявил в свое время адмирал флота США Джеймс Уоткинс: «В той игре участвовали все, и пока ты ведешь ее, не нарушая в открытую международные законы, можно считать, что все честно. Да, время от времени кто-то из нас попадался с поличным, но мы не должны за это извиняться. Если мы этого не поймем, то просто не сможем выполнять свою работу».
В статье использованы публикации из американской прессы и материалы из книги «Blind Man’s Bluff» (S. Sontag, C. Drew).
Вадим НЕПОМНЯЩИЙ. («Новое русское слово», 2 мая).
http://www.poluostrov-kamchatka.ru/2007/070503/13.htm Еще одна статья на эту тему, толь с советским уклоном.
"КОКОН" НА КАБЕЛЕ Однажды в советское посольство в США позвонил, а затем и лично явился американец, назвавшийся мистером Лонгом, бывшим сотрудником АНБ. Он предложил свои услуги и в качестве расчетной единицы пожелал использовать золотые слитки. Это было в 1980 году.
О себе он рассказал, что в 1979 году, после увольнения из АНБ, его финансовое положение резко ухудшилось. Затеянное строительство собственного дома потерпело крах из-за того, что приобретенные строительные материалы были разворованы, а страховка оказалась недостаточной для компенсации убытков. Семья проживала в лачуге, а его заработка — немногим больше 2000 долларов в месяц — едва хватало на то, чтобы содержать ее. Это и явилось причиной его поступка. Предложение мистера Лонга о сотрудничестве было принято.
Ему тут же, в посольстве, сбрили бороду, переодели в другой костюм и, посадив в микроавтобус, вместе с посольскими работниками отвезли в жилой комплекс посольства. Там накормили и затем скрытно вывезли к месту парковки его автомобиля. Следующая встреча с мистером Лонгом была назначена в Вене.
Первая поездка в Вену состоялась в октябре 1980 года. Теперь мистер Лонг раскрыл свое настоящее имя — Рональд Пелтон — и передал встретившемуся с ним сотруднику советской разведки подробные сведения о себе и о деятельности АНБ (он их выкладывал в течение четырех дней, по 8 часов в день).
Пелтон рассказал, что после окончания школы в родном городке Бентон-Харбор в штате Мичиган он, хотя и обладал достаточными знаниями и способностями, чтобы поступить в колледж, из-за недостатка средств был вынужден пойти на службу в ВВС. В 1964 году, проработав в ряде разведывательных подразделений и выучив русский язык, оставил военную службу, а в 1965 году перешел а АНБ, где и трудился до 1979 года.
Основная задача АНБ — информирование руководства и разведывательных ведомств США. Над получением, анализом и обработкой материалов трудятся сразу несколько служб и подразделений. Основной источник получения материалов — перехват и дешифровка радио, телефонной телеграфной и другой информации. Ее количество таково, что архив АНБ содержит миллионы километров бумажной ленты записей перехвата. По данным за 1980 год, АНБ засекречивало в среднем от 50 до 100 миллионов документов в год, а уничтожению подлежало около 40 тысяч секретных бумаг в день.
В конце 1970 – начале 1980-х годов АНБ состояло из 10 подразделений. Четыре были непосредственно связаны с добыванием информации из каналов связи. В одном из них, именуемом "Производство", и работал мистер Лонг — Рональд Пелтон. Первоначально подразделение делилось на несколько частей, которые занимались: советскими шифросистемами высокой стойкости и методами их вскрытия; советскими шифрами средней и слабой стойкости; шифросистемами социалистических стран; шифросистемами всех остальных стран. В начале 1960-х годов, после бегства в СССР двух криптоаналитиков АНБ Уильяма Мартина и Бернона Митчелла, "Производство" было реорганизовано. В нем были организованы так называемые группы, которые именовались по буквам английского алфавита: "A" — СССР и его союзники, "B" — социалистические страны Азии, "G" — страны третьего мира, а также сообщения, посылаемые из США в США, "C" — машинная обработка и "W" — перехват. В 1965 году при агентстве была открыта Национальная криптографическая школа (НКШ) для подготовки квалифицированных кадров. Как сообщает о нем американский, автор Рональд Кесслер, Пелтон успешно окончил НКШ и работал в группе "A" "подразделения". По его же данным, Пелтон успешно сотрудничал с советской разведкой пять лет, получив около 35 тысяч долларов, плюс деньги на оперативные расходы. Он был арестован весной 1985 года и в июне 1986 года предстал перед судом.
Но вернемся немного назад. Начало 1960-х годов можно назвать периодом наибольшего противостояния двух сверхдержав — СССР и США. Именно в этот период произошли скандалы, связанные с полетом шпионского самолета У-2, с обнаружением американского шпионского туннеля из Западного Берлина в Восточный. Именно тогда США начали проводить рассчитанную на многие годы крупномасштабную программу охвата Советского Союза блокадным кольцом стационарных и передвижных станций перехвата для слежения за его территорией.
Одной из самых секретных американских разведывательных программ в конце 1970-х годов было использование подводных лодок, которые систематически проникали в советские территориальные воды, иногда даже добираясь до военных портов.
Гордостью разведки ВМС США стала сверхсекретная операция "Вьюнок" — перехват информации с подводных кабельных линий связи. При этом исходили из того, что русские, полагая, что подводные кабели подслушивать невозможно, используют сравнительно несложные шифры, а в ряде случаев ведут переговоры открытым текстом.
Первое время для перехвата переговоров использовались подводные лодки. Но неудобство заключалось в том, что субмарины были вынуждены длительное время неподвижно стоять над кабелем. Требовалось заменить подводные лодки стационарным аппаратом, работающим автоматически, способным накапливать информацию и периодически "давать" ее подводной лодке, приходящей на связь. Такой аппарат был создан специалистами из АНБ в сотрудничестве с военными моряками. Аппарат, получивший название "Кокон", имел довольно сложное устройство и состоял из двух контейнеров, которые могли снимать информацию с кабеля без вскрытия его внешних оболочек. Источником питания служил атомный реактор.
При проведении операции "Вьюнок" "Кокон" был прикреплен к советскому подводному кабелю, проложенному по дну Охотского моря и соединяющему материк с полуостровом Камчатка. Именно по нему, по мнению АНБ, проходила информация, связанная с испытанием советских баллистических ракет, которую и намеревались получить американцы. Водолазы с подводной лодки установили "Кокон" с помощью робота. На аппарате красовалась табличка: "Собственность правительства США", словно специально оставленная как улика!
"Кокон" проработал недолго. Как-то раз, в 1981 году, на снимках, полученных со спутника, американцы заметили скопление советских судов именно там, где находился "Кокон". Сначала этому не придали серьезного значения, полагая, что рыбаки обнаружили крупные косяки рыбы и спешат взять большой улов. Но когда американская подводная лодка несколько позже прибыла в этот район для замены пленок, выяснилось, что "Кокон" исчез.
Вот что рассказал в газетном интервью бывший командующий Тихоокеанским флотом СССР, адмирал в отставке, Владимир Сидоров:
"Рыбаки, выйдя в море за камбалой и крабами, зацепили телефонный кабель и порвали его. Мне позвонили с Камчатки и сообщили, что из-за недисциплинированности рыбаков (в навигационных картах район, где пролегал кабель, был объявлен запретным для рыбной ловли) полуостров лишился связи. Попросили прислать кабельное судно, чтобы найти обрыв и восстановить связь.
Судна под рукой не оказалось — шли работы по прокладке кабеля в районе острова Сахалин. И только после окончания работ кабельное судно "Тавда" было мною переброшено в район предполагаемого обрыва.
Обрыв был обнаружен быстро, однако на Охотское море надвигался глубокий циклон, в районе прогнозировался ветер силой до 30 метров в секунду. Решили до окончания штормовой погоды направить судно в Магаданский порт. И вдруг ночью от командира кабельного судна приходит донесение о том, что во время поиска обрыва на кабеле обнаружен огромный контейнер иностранного производства, поднять который из-за плохой погоды нельзя. Кроме того, он настолько тяжел, что поднять его можно только носовым краном, на что потребуется не менее 2 часов.
В 5 утра командир "Тавды" доложил, что контейнер весом 7 тонн, длиной 5 метров поднят на борт. В голосе командира чувствовалась тревога — в хвостовой части контейнера повышается температура.
В Магаданскую гавань по погодным условиям судно зайти в тот день не смогло. И только через сутки оно было поставлено к стенке разгрузки, а затем контейнер на большом грузовике доставили на аэродром.
Там контейнер осмотрела большая группа экспертов КГБ и специалистов флота. Пришли к выводу, что он взрывоопасен. Кто-то предложил, от греха подальше, вывезти его за пределы аэропорта и взорвать. Но после дополнительных консультаций все же решили не взрывать, а направить в Москву. Так и поступили".
В Москве "Кокон" был тщательно обследован. Было установлено, что он является подслушивающим устройством, а повышение температуры, взволновавшее советских моряков, было вызвано ядерным реактором.
Естественно, что исчезновение "Кокона" встревожило спецслужбы США. В секретном докладе, подготовленном разведкой ВМС США в 1982 году в связи с расследованием обстоятельств пропажи "Кокона", случайность, как причина его обнаружения русскими, полностью отрицалась. В докладе утверждалось: "Русские точно знали, где и что искать". "Козла отпущения", вольного или невольного, нашли в Рональде Пелтоне. В первый же день судебного разбирательства ему было предъявлено обвинение в том, что данные об операции "Вьюнок" он передал советской разведке. В качестве свидетелей были допрошены два сотрудника АНБ, давшие оценку ущербу, который Пелтон нанес США. Руководитель группы "A" Уильям Кроуэлл подтвердил, что подслушивающее устройство в Охотском море "давало нам возможность взглянуть изнутри на вооруженные силы, их относительную численность и планируемые ими маневры". Дэвид Бейкон, бывший непосредственный начальник Пелтона, под присягой заявил, что те 57 кабельных каналов связи, проходивших по дну Охотского моря, на перехвате которых АНБ сконцентрировало свои усилия, позволяли АНБ проникать на "самые высшие уровни власти в СССР". Правда, эти показания привели к тому, что АНБ и в целом американскому государству пришлось признать, что они занимались неблаговидным делом — перехватом чужих сообщений. Но это уже "издержки производства".
Каким образом американская контрразведка вышла на Пелтона? В конце 1980-х годов в американскую печать просочились сведения, что обстоятельства утечки информации об операции "Вьюнок" стали ясны после показаний одного из бывших сотрудников КГБ в 1985 году. Эта наводка, по сообщениям американских СМИ, помогла сузить круг подозреваемых в работе на советскую разведку путем "прочесывания" всех сотрудников АНБ, которые имели или могли иметь отношение к операции в Охотском море и таким образом выйти на Пелтона.
Но так ли это — сказать трудно. Остается добавить, что, по мнению авторитетного российского эксперта Вячеслава Тупицына, "несмотря на всю уникальность новой аппаратуры, о большой ее эффективности говорить не приходится, так как по правительственному кабелю сигнал уходит уже зашифрованным, и расшифровать информацию можно только с помощью специального ключа. Если же его нет, на расшифровку может уйти лет сто. Какую-то информацию, не являющуюся государственной тайной, американцам, возможно, удалось снять, но не более". Его поддержали и другие эксперты, полагающие, что деньги американских налогоплательщиков были выброшены в Охотское море.
Что касается Рональда Пелтона, то в июне 1986 года суд решил, что его признание в шпионской деятельности и показания соответствуют действительности. Несмотря на чистосердечное раскаяние обвиняемого и помощь, оказанную им в ходе следствия, суд приговорил его к пожизненному тюремному заключению.
http://greatoperation.narod.ru/5/kokon.htm
