ПРИТЕРЕТЬ «ХЛОПЧИКА»
В экипаже любой подводной лодки существуют неписанные законы. Этим я никого изумлять не собираюсь. А посему смею утверждать, что завистливым, жадным, бесчестным, злобным не по делу, а тем более трусливым и просто гаденьким никак не ужиться в среде подводников.
В 60- е годы слова «психолог» и «психиатр» без обиняков сочли бы синонимами. Да, чего греха таить, сегодня с этим вряд ли лучше. Приди на корабль психолог, так его примут куда скрытнее, нежели ранешнего сотрудника КГБ. В первую голову обеспокоится командир, не без оснований полагая, что пробил роковой час как минимум- для замполита (либо зам по воспитанию), а то и вовсе для него самого. Да ещё, не дай бог, если о визите оного спеца проведают супруги офицеров (мичманским жёнам такие нюансы «по барабану»), то для мужей в сию секунду грядёт ЧЁРНАЯ ПОЛОСА. Прежде всего из бара исчезают любимые напитки, а их место занимают «Боржоми» и «Ессентуки». Затем приобретаются абонементы в филармонию и бассейн. Жирное, сладкое, острое…Кошма-ар!!
Но надо же чем- то жертвовать ради карьеры мужа! Ведь если его ЗДОРОВЬЕ не подведёт, то на вершине службы могут открыться широкие адмиральские горизонты! Да и в уставе записано: «Стойко переносить ВСЕ тяготы и лишения!» Там ведь не упоминается глубина декольте на вечернем платье! Так-то! И отныне никаких виски и прочих пиратских коктейлей в горящих бокалах! Так что хватит напускать тумана в тему: кого пришлют из отдела кадров флота,- того и определят в БЧ, службу, отсек. Какие уж там психологи! Обходились психиатрами, но это в крайнем случае. Очень крайнем.
Скажем так: матросам в глухой камчатской базе атомных субмарин в 60- х годов жилось не так, чтобы очень весело. Одним словом, УВОЛЬНЕНИЙ не было. Хотя сход на берег и даже выход за забор части позволялся почти запросто. Во всей округе лишь сопки, поросшие кривыми от ветров каменными берёзами и ольхой. Попутно заметим, что матросы и поныне к психологу ни ногой. Каким призвали,- таким и служи! Так что селекция ВСЕГО личного состава экипажа происходит НА БЕРЕГУ. Методология, прямо скажем несколько необычная и явно недоработанная.
В ту пору мне довелось служить с такими же как и сам в команде незабвенного капраза И.И.Вереникина, в последствии- контрадмирала. Человека необычайной души и офицерского этикета. Мы им восторгались и безгранично уважали. Даже витиеваый флотский мат в его устах звучал музыкой, хотя и редкой на берегу. «Музицировать» наш командир предпочитал в походе под рёв турбин. А уж психологом КЭП слыл отменным. Тогда аналогом было военно- политическое воспитание в дружной воинской среде.
А коли в этой «среде» у кого возникало желание пошастать по лесу, то уже действовал замполит. По указке Вереникина он назначал старшего из числа необстрелянных офицеров. Не без оснований, конечно. Вот и за лейтенантом Приходько (изменено) водился грешок стяжательства: «Вин усэ до сэбэ грэбе.» Так заключил наш «хохол» боцман Хвалоступ. «Цёго хлопчика трэба дужэ попритираты.» «Притирать» пошли мы, вчерашние студенты ВУЗов, но некудышние психологи. Прямо скажем- варвары с уличным воспитанием. Сожалеем до сих пор. По сути это было годковщиной наоборот, а по сути- хулиганство. На отношения между собой это не отражалось.
Грибов на полуострове Крашенинникова и сейчас прорва. А тогда из- за них в лес не войти: сплошной хруст под ногами! Целлофановые пакеты в моду ещё не вошли и брали авоськи, выкроенные из штатного дуковского прорезиненного мешка. Всё не ведро таскать. Брали ТОЛЬКО белые грибы и сырые грузди. Сразу оговоримся, что от природы подводники брали лишь нерку, кижуча и чавычу с икрой в придачу. Никто нам в этом не перечил, потому, как это был ДАР ПРИРОДЫ. Ко всему я не помню даже: собирали ли мы жимолость, бруснику и прочую вкуснятину. Ничего из этого к нашему столу добавлять НЕ РАЗРЕШАЛОСЬ. Грибы же- категорически. Отдавали офицерам и те жарили на берегу кто как мог. Доктор их не поощрял.
Приходько взял самую большую авоську. Он метался между нами с горящими глазами, вырезая нежнейшие экземпляры груздочков на засолку. Мы его то и дело звали: «Тащ-щ лейтенант, сюда! А вот ещё! Ух ты, вот это куртина: один молодняк!». Случались ещё тёплые медвежьи лепёшки. Но мы очень редко слышали о нападении мишек. Надо было попросту уйти с его территории и конфликта не возникнет. Но по опыту так «потапыч» поступал на речке в нерест, либо в зарослях малины и жимолости. На грибы табу не распространялось и он их презрительно обгаживал. Кучки клал на килограммы, если не более. Нас осенило: под листья уложить вместо вырезанных грибов медвежий помёт. А потом кликнуть «хлопчика». Так и сделали. Завершив «подлянку», позвали: « Та-ащщ…!» И отошли за дерева.
Камчатские заросли огласились матом в базарной интерпретации. Эхо множило выкрики средь сопок и над бухтой. Это означало, что Приходько всё таки стал жертвой своей жадности: он сунул свою длань под листву в предвкушении наткнуться на…Но там были мишкины экскременты. Вполне тёплые, что говорило о близости хозяина здешних лесов.
Тут же, прекратив наш «культурный отдых», старший группы повёл группу назад за забор. Он даже не забрал у нас добычу. «Можа вин перэковавси?»- было заключил боцман. Но Приходько изложил свой гнев в рапорте на нас, трое из которых- будущие его подчинённые. Мы свою причастность к медвежьим лепёшкам отрицали: «Не мы! Это точно! Кроме медведя- некому!»Командир же расценил ситуацию по своему. Больше мы «хлопчика нэ бачилы» даже на бербазе. Такая вот психология.
Валерий Граждан