Стаья из "Новой газеты", малость староватая, но довольно правдивая.
РОДДОМ ЗАКРЫТ. МЕСТ НЕТ
В закрытом камчатском городке, брошенном государством на произвол судьбы, начала повышаться рождаемость
Государство, похоже, находит новую формулу отношений с народом. Если раньше было «выживайте, как хотите», то теперь — «выживайте, как мы вам прикажем». Причем на количестве ресурсов, необходимых для выживания, это никак не сказывается.
Взять, к примеру, проблему закрытых административных территориальных образований (ЗАТО). «Новая газета» уже не раз писала о том, что многие города, не так давно попавшие на карту, выживают только благодаря возможности предоставлять налоговые льготы, привлекающие в наукограды и военные городки крупный бизнес. В этом году льготы отобрали, пообещав обменять их на дотации. Мол, теперь, когда олигархи не смогут уклоняться от налогов, у нас будет на что вас содержать. На деле же в федеральной казне денег, пожалуй, и прибавилось, а вот в бюджетах ЗАТО — нет. Как нет теперь и возможности их заработать.
Что теперь будет? Ответить на этот вопрос легко, достаточно посмотреть на то, как выживают люди в закрытых городках, где офшоров никогда и не было. Начать нашу репортажную летопись мы решили с ЗАТО Вилючинска, расположенного на Камчатке, подальше от вертикали власти.
Послушайте! Столько карапузов! Военная база сократилась. А они рожают. Завод развалился. А они рожают. Дома рушатся. Горячая вода — редкость. А они, черт возьми, рожают! Тут что-то нечисто.
Самолет разворачивается над Тихим океаном и постепенно снижается. Справа видно аж три вулкана и Петропавловск, слева — один вулкан, закрытый город Вилючинск и базу подводных лодок (52°55ў широты и 158°24ў долготы).
Да нет, я не продаю секреты родины. См. открытую печать. Вилючинск есть на всех современных картах России.
...На лобовом стекле микроавтобуса — маленькая табличка: «Индивидуальный предприниматель». От Петропавловска до Вилючинска — 59 км.
Из 28 «индивидуальных предпринимателей» только четверо — профессиональные водители, остальные раньше работали на заводе. Бывшие бригадиры, мастера, начальники цехов.
— Не от хорошей жизни за баранку сели. Зарплату не платили. Полтора года. Но мы же не сразу ушли. Все надеялись. По выходным к фермерам ездили морковку дергать для заработков. Он же для нас всем был.
— Кто?
— Завод. А теперь это разве завод?.. — Я сижу рядом с водителем, бывшим начальником цеха. — Всех растеряли — нет больше специалистов. Не работает завод — все!
— Но ведь утилизация подводных лодок идет? Американцы же деньги платят.
— Тебе рассказать, какое у нас оборудование? Резак, кувалда да гаечный ключ! Все вручную. Техника безопасности на нуле, на здоровье людей плюют. Утилизация идет. Только кого: лодок или людей?
После очередного поворота — КПП.
— Где очки? Почему прическа другая? — Вроде строго, но пускают — пропуск-то у меня есть.
До закрытого города еще 13 км. Вдоль дороги — полузаброшенные огороды. Если кто чего и сажает, то это уже по инерции — кризис 90-х все-таки позади.
Водитель оживился, заулыбался.
— Смотри, какая здесь красота! Вот военные отслужат и уезжают, единицы пускают корни. Мы, гражданские, не так. Мы остаемся. Как тут уедешь? Я вот как прирос.
Приехали. Вилючинск, район Приморский. Выпрыгиваю из микроавтобуса и — бах! Что-то особенное. Нет, не обилие тельняшек — это замечу потом. А сразу, первое впечатление? Ага! — поражает уличное движение. Не сразу даже понимаю, в чем дело. Присматриваюсь: детских колясок больше, чем машин. Ну ладно, думаю, может, поликлиника рядом. Иду себе дальше.
Колясок меньше не становится. Наваждение какое-то. В конце концов, когда на одном перекрестке их встречается сразу девять (!), не выдерживаю. Подхожу к ближайшей стайке мамаш.
— Да, рождаемость нынче на высоте, — говорю. Попадаю в точку. Загалдели:
— Каждый день рожаем!
— К гинекологу на прием не прорваться.
— И давно это началось? — спрашиваю.
— Лет пять назад. Как раз электричество тогда стали отключать, воду.
…Родильное отделение Центральной городской больницы. Двухэтажный белый домик с зелеными рамами, на окнах — белые занавески. Под окнами — сугроб с протоптанной новоиспеченными отцами тропинкой. Снег усеян пустыми бутылками из-под шампанского. На деревьях висят разноцветные шарики, флажки. Ветер треплет большую белую простыню с красной надписью: «Настенька! Спасибо за доченьку!». Тропинка занята: четверо вглядываются в окна.
В роддоме всего три палаты. Мест не хватает катастрофически. Рожениц кладут в другие отделения.
В «Вилючинской газете» объявление: «Родителей, стоящих в очереди на получение места в детском дошкольном учреждении, приглашаем пройти перерегистрацию…».
Городская доска объявлений. На доске верхом сидят два мальчугана. Ну надо же им где-то сидеть: город небольшой, ребятни много. Читаю: «Продам детскую мебель», «Продам детскую одежду», «Продам детскую коляску». Даже стиральную машину — и то «Малютку» продают!
Бананы на местном рынке стоят 50 рублей за кило, десяток совхозных яиц — 38, домашних — 50—60, маленькое ведро картошки — 60, большое — 1 2 0, огурцы — 1 0 0. А помидоры — китайские, как трава, такая гадость! «Докторская» колбаса в продмаге — 1 2 0, хлеб — 13 — 15. «Растишка» — 23—25.
Местный политехнический техникум кроме обычных специальностей открыл курсы — «Предприниматель малого бизнеса». Актуально. Малый бизнес в Вилючинске процветает. Частные магазины растут как грибы, муниципального не осталось ни одного, на месте Военторга давно построили церковь, а бывший директор Военторга спился.
Кроме него спились и некоторые другие значительные лица прошлого. Бывший главбух завода, например. На днях один такой продал девчонкам, торгующим на рынке, большое зеркало — за десять рублей.
Вещевой рынок загибается. Запросы населения растут — китайский товар не устраивает. В отличие от помидоров альтернатива тут есть — магазины Петропавловска-Камчатского.
Хозяйка рыночного контейнера, торгующего постельным бельем, хочет открыть солярий — это надежнее.
Справа по борту — две коляски, слева — три, прямо по курсу — одна, за ней — вход в здание администрации.
— Почему рожают? — объясняет мне глава администрации Александр Маркман. — Вера появилась в будущее, какая-никакая стабильность. За последние пять лет удалось остановить процесс разрушения.
(Российская стабильность XXI века — это когда хотя бы ничего не рушится!)
В народе говорят: мужик он хозяйственный. Похоже на то. Бывший подводник, капитан первого ранга запаса. Человек ответственный. Сейчас у него 33 тысячи подопечных и вечная головная боль от проблем с ЖКХ.
— Политика государства направлена на уничтожение города — так и пишите. Государство отказалось от финансирования ЖКХ, взвалило все на муниципалитеты, а в муниципальных бюджетах ЖКХ не заложено. Нам пришлось, в свою очередь, взвалить все на плечи населения. Вот они и платят по 3 — 4 тысячи за квартиру при средней зарплате в 10 тысяч. Вы думаете, почему мы не занимаемся фасадами? А зачем нам потемкинские деревни!
Дома в Вилючинске действительно весьма облезлые. Зато старые железные трубы почти везде заменили на новые пластиковые. А еще построили новый мост через реку Паратунку, открыли новый загс и новый морг и заасфальтировали дорогу между двумя городскими районами.
Администрация находится в Приморском. Военно-морская база и военный гарнизон — в Рыбачьем. Между ними — 19 км. До Рыбачьего по новой асфальтовой дороге ходит бесплатный автобус. Это, пожалуй, единственная льгота, которую государство оставило Вилючинску.
Первая остановка — бухта Сельдевая, Камчатский морской завод. На сером здании правления — большая надпись былых времен: «Мой завод — моя гордость».
На заводе вместо прежних пяти тысяч теперь работают от силы полторы. Зарплата от трех до десяти тысяч рублей, у начальника цеха — где-то 30, а командир, говорят, получает все 100.
Приехали. Вилючинск, район Рыбачий. Первое, что бросается в глаза, — пустые глазницы пятиэтажек. Их много. Судя по ним, численность населения Вилючинска уменьшилась на 10 тысяч человек в основном за счет военных, а не гражданских. Я опять же не выдаю секреты родины. Это знают все.
На сколько сократилась военно-морская база — не знаю: государственная тайна. Но то, что ходовых лодок все меньше, а новые давно не поступают, это тоже общее место, не секрет.
И тем не менее угнетающего впечатления Рыбачий не производит. И дело даже не в детских колясках.
Военным года полтора как платят зарплату стабильно. Ее размер — другое дело, но регулярность выплат — уже много. Массовое бегство на материк прекратилось. Жители Рыбачьего почти довольны. Им есть с чем сравнивать.
— Раньше у нас г… текло по улицам. Такие запахи! — рассказывают старожилы. — А теперь наладили. Все Маркман. Его разбуди — он все канализационные люки Рыбачьего назовет. Во все лазил — сами видели.
Оказывается, глава Вилючинска — не только хозяйственный мужик, но еще и грамотный политик. Была, видимо, пара показательных спусков под землю. Но главное, что теперь по улицам текут весенние ручьи, и только.
По ручьям жены военных возят детей в колясках, а те, что уже свое отвозили и вырастили, подались в бизнес. Льготами вилючинских частных предпринимателей местная власть обеспечить не может, но и три шкуры с них не дерет. Ни одного местного налога!
Брошенных квартир полно. Стоят они — не удивляйтесь — по три тысячи рублей. Грех не открыть частную парикмахерскую или кафе.
Хозяйка одного кафе выписала вот из Петропавловска дизайнера: затеяла ремонт, смену интерьера — нужно же выходить на современный уровень! Перед дизайнером стоит трудная задача: чтобы было стильно, недорого, но главное — с учетом местной специфики. Подводники ведь, как напьются, все ломают.
— Сегодня, например, будут гулять. Кто знает, чем закончится? Закуски заказали мало: по полсалата да по куриной отбивной, а «Гжелки» — много.
Оказывается, по получке подводники едят мясо по-капитански за 43 рубля 50 копеек и пьют «Меркурий», а потом постепенно скатываются до куриной отбивной за 27 рублей и «Гжелки». Сейчас они как раз пребывают на низшей стадии.
Посетителей в кафе — три калеки. Среди них: капитан второго ранга, капитан третьего ранга и старший лейтенант. Сидят за одним столиком, пивко попивают, кедровыми орешками закусывают. Подсела.
— Давно в море были? — спрашиваю.
Улыбаются в ответ.
— Месяц назад, — говорит один, — были.
— Полтора, — говорит второй.
— Вчера, — третий.
Да нет, мне секреты-то не нужны. Просто, как живут, интересно. А живут ничего вроде. Единственная проблема — на материк не улетишь. Положен раз в год бесплатный билет, только воспользоваться этим невозможно. Минобороны не очень добросовестно расплачивается с авиакомпаниями.
И еще… Лейтенанты, которые через год-два придут, вот им уже точно не на чем в море ходить будет. А так — ничего…
В илючинский лейтенант-подводник получает 10 тысяч рублей в месяц. Столько же получает средний камчатский чиновник. Не буду судить, сопоставима ли работа последнего со службой первого.
Вилючинск — не просто город. Это стратегический объект для нашего государства. Он ему, государству, очень нужен. И государство должно его содержать.
Однако не содержит.
— А заработать сами на ЖКХ не пробовали? — спросила я у главы администрации. — Привлечь сюда другие предприятия, инвестиции?
— Что толку? Все то лишнее, что мы заработаем, нам недодаст государство. Бюджет-то фиксированный.
Не содержит, еще и «лишнее» отбирает. Такое вот государство.
Кроме того, глава закрытого города, в котором находится одна из крупнейших баз подводного флота России, должен каждый год ездить к федеральным чинам — «защищать» бюджет. Он говорит даже не «защищать», а «защищаться». В этом году вот должен будет доказать, что ему детей некуда девать, нужен новый детсад.
Получается, обороноспособность страны зависит от красноречия этого человека.
Все равно не вяжется: средняя зарплата, средняя квартплата, цены на продукты и внешние впечатления. А впечатления такие: живут-то там, по российским меркам, очень даже неплохо. Каким образом?
Я вот что думаю. Если бы он был по-настоящему закрытым, жилось бы вилючинцам много хуже. Если бы его со всеми его ценами и зарплатами вдруг перенести куда-нибудь в Челябинскую область — совсем худо. В Челябинской области нет рыбы и икры!
Специфика региона. Экономика Камчатской области почти полностью в тени. Это, кстати, тоже заслуга исключительно государства. Вилючинск от остальной области мало чем отличается, по сути-то город уже давно открыт. Поэтому тень падает и на него.
При этом жителям Вилючинска не обязательно браконьерить или крышевать браконьеров. Просто, когда в тени крутятся огромные деньги… В конце концов, эти люди стригутся, ходят в кафе и загорают в солярии.
P.S. Словом, жизнь в Вилючинске оказалась не такой уж мрачной. Во многом потому, что «материковой» власти последние годы было не до него. Людей оставили в покое, и они потихоньку справлялись со своими проблемами своими же силами. Могли бы и лучше жить, договорившись вовремя с какой-нибудь крупной компанией. Теперь об этом можно забыть. Наоборот, надо бояться того, что относительной свободы, позволявшей крутиться и сводить концы с концами, будет все меньше и меньше. Когда государство начинает наводить порядок и входит в раж, его уже не остановишь. И тогда свой бюджет придетсяч защищать не только мэру, но и мелкому предпринимателю. При этом стоит помнить, что именно эти городки обеспечивают нашу обороноспособность. И как-то не верится, что после наведения «конституционного порядка» на их территории лучше заработают заводы и НИИ. Какое там, если вновь придется осваивать заброшенные огороды, а все свободное время тратить на ремонт не поддающейся восстановлению сантехники.
Екатерина ГЛИКМАН, наш. спец. корр., ЗАТО г. Вилючинск, полуостров Камчатка
17.05.2004
