НЕ ВСЁ ГОЛУБОЕ ПОДХОДИТ К ЗЕЛЁНОМУ

[Сухих Алексей Иванович]

Из сборника рассказов и повестей о любви из эпохи развитого социализма

1.
С высоты голубой Иссык – Куль был ещё голубее, и горизонт расплывался в голубых бликах, и непонятно было, где кончается вода и начинается небо. И всё вокруг было голубым. И только стройные Тянь – шанские ели, стоящие густым частоколом вокруг, сочно зеленели.

Сергей сидел на краю отвесной скалы и смотрел вдаль. Далеко внизу муравьиными цепочками раскинулись улицы посёлка Ананьево. У самой кромки воды зелёным островом выделялась турбаза, где уже месяц без двух дней пребывал он вместе с Леной, отдаваясь безмятежному, как это ему казалось в первое время, отдыху. Лена была недалеко. Метрах в тридцати внизу она тоже сидела с веточкой в руках, только не на камне, а на крохотном мостике над ручьём, почти речкой, которая весело журчала, переливаясь через большой валун, и изображала вместе с валуном небольшой водопад. Она поглядывала на Сергея и улыбалась молча. Сергей тоже улыбался и взмахивал приветственно рукой при этом. Потом, продолжая осматривать эти неповторимые в своей удивительной красоте дали, достал из сумки телеобъектив и поставил его в аппарат вместо короткофокусного в своей старенькой зеркалке, верно служившей ему многие годы. Сергею сейчас было тридцать шесть, а купил он свой «Зенит» после девятого класса, когда целое лето вкалывал с дикой бригадой на какой – то сельской стройке под городом в качестве подсобника и мальчика на побегушках. Так уж ему хотелось заиметь фотоаппарат, что никакие уговоры по отказу от работы не помогли. Ахи и охи об отдыхе перед выпускным классом, о ненужности аппарата, который будет мешать ему учиться и далее…мешать поступлению в ВУЗ. И прочие упрёки. Давно это было. Чуть грустно и почти смешно. А тогда за лето он здорово окреп, и девчонки с удовольствием позировали перед объективом его сверкающего свежестью фотоаппарата. От тех дней до скал Иссык – Куля прошла жизнь с радостью и грустью, успехами и неудачами. Как всё измерить? Сергей успел посадить дерево, сделать дом, а вот ребёнка родить не успел. Пока он сам молодой и его молодая жена привыкали друг к другу, большая, как казалось, любовь незаметно перешла в мелкие склоки. И не прошло двух лет, как утомлённое солнце согласилось, что любви нет. И влюблённая пара мирно рассталась. Как всё измерить? Ему – то почти ещё молодому научному сотруднику радиофизического НИИ были хорошо понятны законы вселенской относительности.

Сергей поднял фотоаппарат к глазам и направил на Лену. Телеобъектив высветил её задумчивое лицо. Чуть нахмуренные брови сдвигались к переносице и морщили лоб. Лена была красивой женщиной и знала об этом с детства. Она была моложе Сергея двумя годами, и у неё заканчивался бальзаковский возраст, но никто не давал ей больше двадцати семи даже при иссык-кульском освещении. Лена была новым человеком в жизни Сергея. Человек, принадлежащий искусству, она встретилась с Сергеем на вечеринке у его знакомого художника, куда Сергей зашёл проводить уезжающего приятеля из Вологды. На вечеринку Лена попала совершенно случайно, если, конечно не принимать во внимание, что каждым из нас правит всевышний. Друг его, вологжанин, загулял с утра. Встретил знакомого, местного поэта, который получил гонорар в газете, и они обосновались на открытой веранде у театральной площади, а после полудня на веранду зашла Лена в компании репортёров. Увидали поэта с гостем города и просидели все вместе до вечера. Вологжанин за это время уговорил Лену идти дальше по тропе гулянья. А дальше Сергей привёз Лену на Иссык – Куль и уже месяц они были вместе в однокомнатном домике Ананьевской турбазы, которая принимала одновременно до трёхсот человек любителей Тянь-Шанской экзотики со всех концов огромного государства.

Всё было прекрасно. Они сближались с каждым днём по всё большему количеству привычек, мнений, вкусов и «свадебное путешествие» как игриво назвал его Сергей, когда они оформляли билеты на самолёт и готовились к отъезду, становилось реальным, хотя они и так представлялись всем мужем и женой. Проскальзывали в поведении Лены иногда какие-то непонятности в поступках и словах, резкости случались. Но это всё дела семейные, говорил себе мысленно Сергей, хотя, бывало, появлялось у него что-то похожее на ощущение, когда расставание казалась близким. А когда в последнюю неделю она завлекла молодого парнишку и стала выстраивать эстрадные представления, показывая всем, что со своим мужем ей быть неинтересно и она готова порвать с ним, Сергей понял, что все её слова о любви и совместной жизни были лишь томлением по стабильности, минутной вспышкой желаний. Но ещё чувствовал, что они с Леной могли бы и не расставаться, и не давал вырываться естественному недовольству свободного мужчины, предполагая, что у Лены в мыслях что-то такое же. Всё рухнуло полчаса назад, когда нарыв прорвался, и возвращения не было. Лена наговорила Сергею каких – то непонятных здравому смыслу слов, среди которых «подонок» относилось к среднему составу, обвинила его в каком-то подавлении личности и низком уровне культуры, образования, характера и, вообще, определила несравненно никчёмным по сравнению с любой человеческой особью. А под конец заявила, чтобы он и не мечтал, что она станет его женой, что это счастье, что они решили совершить сначала свадебное путешествие, а потом пожениться. Лена понимала, что рвёт бессмысленно последние ниточки, но остановиться не могла. Сергей, явно обалдев, от этого приступа ненависти ничем не оправданной всеми днями, проведёнными вместе, ничего не сказав в ответ, поднялся по склону повыше и присел на уступ скалы. Оставалось только сохранить лицо перед друзьями на завтрашнем прощальном вечере.

Сергей смотрел через объектив. Лена почувствовала взгляд, увидела наведённый фотоаппарат и улыбка осветила её лицо, сразу же исправив неопределённую задумчивость в безоблачную красоту актрисы. Сергей нажал на спуск и помахал рукой. Лена вскинула свою руку, которая сразу же безвольно опустилась.

- Не пора ли вниз, Серёженька! – крикнула она и поднялась с мостика. Сергей спустился вниз, шагнул на камень посредине ручья и подал ей руку.
-  Прошу, сударыня.
Лена приняла руку и, прыгнув с камня на камень, встала на берегу.
- Ах, как здесь хорошо! Горные ручьи завораживают. Мне показалось, что я часть этого стихийного нагромождения скал, этих сосен, вереска. Неподвижная, скорее окаменевшая, но способная воспринимать этот окружающий меня мир. Я даже представила туристов, фотографирующихся рядом со мной, как с местной достопримечательностью. И тут ты отвлёк меня своим взглядом через фотоаппарат.
- Извини, - сказал Сергей. – Я подумал, что ты и есть примечательный объект среди этого хаоса.
Лена посмотрела на Сергея и улыбнулась.
- Ты, конечно, совсем неплохой парень, Сергей. И всё при тебе есть и в тебе тоже…Занимать ничего не надо. И не обиделся. Ты, правда, не обиделся за всё, что я тебе наговорила?
-  На красивых женщин не обижаются.
-  И что же?
-  Или терпят, или не замечают снисходительно, или уходят.
-  А ты?
-  Я ещё не приходил, так что проблемы ухода и других сомнений у меня нет.
-  Но ты говорил, что любишь меня.
-  Ты тоже говорила.
-  Я тебя любила.
-  Я тоже любил и ты мне всё ещё нравишься.
-  Как женщина? Да?
-  А как же может ещё нравиться женщина…
Лена примолкла.

Они медленно, держась за руки, пошли узкой тропинкой по ущелью. Шумел поток. Вдали блестел тихий Иссык - Куль. Всё вокруг было голубым и зелёным.
- Серёжа! – сказала Лена и повернулась к нему. – Так хорошо и ты меня не целуешь? Ты же любишь меня целовать!
Сергей обнял Лену за талию и посмотрел в её серо-голубые глаза с чуть подкрашенными ресницами и веками. Милые, знакомые, почти родные глаза. Лена, чуть улыбнувшись, приоткрыла губ
-  Ну что же ты?
-  Я как – то ещё не понял, кто мы теперь и в каких отношениях?
-  Глупый! - Лена обхватила Сергея за шею обеими руками. – Какое это имеет значение. Мы ещё в отпуске. Целуй! – И прильнула к чуть наклонившемуся лицу Сергея.

2

Июнь приближался к концу. Жаркий, сухой, он вконец изводил организм за долгие рабочие часы и Сергей с вожделением поглядывал на уменьшающуюся стопку листов до закладки в настольном календаре, Скоро отпуск. Сегодня пятница. В понедельник можно будет заказывать билет на самолёт до Симферополя и мягкие волны Чёрного моря смоют усталость и освободят душу от всего, что называют жизнью в течении одиннадцати месяцев в году. И размечтавшись, он представил себе Ялту, белые корабли в порту и на рейде, бронзовые тела и невообразимые легкомысленные женские наряды на красивой беззаботной ликующей толпе. И он среди толпы такой же легкомысленный, весёлый и беззаботный. Что! Ему уже тридцать шесть? Подумаешь…Ни одного седого волоса. Для молодого и незамужнего есть только миг, между прошлым и будущим… Сергей чуть не замурлыкал популярную мелодию, но зазвонил телефон. Он поднял трубку. Голос шефа ровно без извиняющихся интонаций заявил, что ему, Сергею, предстоят две командировки в два места, а поскольку одно на западе, а другое на востоке, то он может первым выбрать наиболее импонирующее ему, а промежуток из выходных дней провести дома. И уж только потом можно будет идти в отпуск. Как управишься, так и счастливо. Документы оформлены – всё также ровно и спокойно заявил шеф и повесил трубку.

Места поездок Сергею были знакомы, дела принадлежали ему, и суетиться не приходилось. Он вызвал своего бессменного зама и передал текущие дела. Потом зашёл к секретарю, получил командировочные документы, пообещал хорошенькой машинистке обратить на неё особое внимание и ушёл.

Было жарко. Сергей выпал из переполненного автобуса прямо перед пивным баром, спустился в полуподвал и взял две кружки прохладного пива. Первую выпил сразу, над второй задумался. Волноваться ему было не о чем, но и спокойствием тоже похвалиться он не мог. Уже почти десять лет как он расстался с женой, расстался хорошо с улыбками и до сих пор при случайных встречах они доброжелательны друг к другу. И давно уже стало привычным одиночество, заполняемое кем - то на время, больше короткое, чем длинное. Но к отпуску у него всегда кто - то был близкий, готовый разделить с ним три – четыре недели, спасая от одиночества его, да и себя тоже. В это раз у Сергея не было никого. Весной на него напало весеннее безразличие, что–то внутри будоражило и щемило от неустроенности. В общем, он затосковал. И только жаркое лето снова привело его в ровное настроение. Он даже позвонил в Ялту двоюродному брату, крымскому аборигену, и поинтересовался погодой. Погода стояла отличная. И задумавшись над пивом, Сергей обсуждал сам с собой, что может быть и хорошо, что он проведёт отпуск по-новому. И, вообще, возможно у него с этого начнётся новая жизнь.

У Сергея сегодня должно было быть новоселье. То есть не у него, а его пригласили. Но командировка изменила эти намерения. Теперь он решил увидеть вологжанина, который уезжал на следующей неделе. И надо было зайти к коллеге на маленький юбилей. На новоселье его пригласили «на всякий случай», а у коллеги и вологжанина он должен быть. « Так и будет», - сказал себе Сергей. – «Сейчас проеду за билетом, потом на юбилей, потом к вологжанину…»

С юбилея Сергей ускользнул в достаточно здравом состоянии. В знакомом гастрономе купил бутылку коньяка, а у бабушки возле магазина букетик ромашек. «На всякий случай»,- сказал он себе. Всё уложил в портфель и поехал к художнику, где квартировал его вологжанин. «Приятель, к приятелю у приятеля»,- подумал Сергей и хмыкнул над тем, что сегодня много разговаривает сам с собой.
Выйдя из лифта на площадку верхнего этажа перед мастерской, он услышал из-за дверей звуки музыки, разноголосый нестройный шум: все признаки коллективного городского отдыха. Дверь была не заперта. Сергей вошёл в прихожую, достал из портфеля бутылку, цветы. Кинул портфель в угол и толкнул дверь в комнату. Там было накурено так, что не только топор, а можно было повесить всё, что угодно. В дыму виднелись силуэты мужчин и женщин. Звучал магнитофон ритмами «Бони –М», одна пара танцевала, не слушая мелодию, на креслах и по углам сидели, стояли, размахивали руками и безбожно курили знакомые Сергею люди. Только на диване за столом между художником и вологжанином сидела незнакомая Сергею женщина. Она была красивая, и мужики с двух сторон настойчиво оказывали ей внимание: один подавал ей сигарету, второй щёлкал зажигалкой. Сергей поставил бутылку на стол, а букетик протянул хозяйке.

- А вот и Серёжа! – закричал увидавший его художник, и зажигалка у него погасла.
- Ты скажи так: «Привет победителю резонанса», - откликнулась хозяйка, устанавливая ромашки в банку на столе.
Незнакомая женщина посмотрела на Сергея внимательнее.
-  Он победил какой -то резонанс и спас свой институт, - пояснила хозяйка, - и стал популярен. – Серёженька, иди ко мне, золотко, я тебя поцелую,
- Ладно, целуй, - сказал Сергей и сел с ней рядом. – По какому поводу?
-  А без повода. И ну их. Они все уже пьяные. Смотри сколько посуды пустой. И приели всё. А у тебя коньяк красивый. Давай выпьем. С тобой выпьем. Идёт. Или ещё пригласим Лену. Лена, ты не против.  Вот познакомься, это Сергей. Он технарь, правда. Но ужасно хороший. И всё чего-то у них там побеждает. Серёжа, ты посмотри, какая Лена красивая. Я её не знаю, но она мне нравится. Налей ей, мне и себе. Немного. Мы уже выпили. А ты, небось, тоже выпил. И почему поздно? Тебя ждали раньше. Вон наш вологжанин уже через раз посапывает и мой чуть жив, посмотрела она на откинувшегося на спинку дивана художника.
Пока она говорила, Сергей налил коньяк и подал своим собеседницам. При этом ему первый раз удалось внимательно взглянуть на Лену.
-  Вы действительно красивая.
-  Красивая, красивая. – сказала хозяйка. – Я то уж вижу.
-  Я знаю это и мне неинтересно, - ответила Лена Сергею.
-  Женщине это приятно, даже если и неинтересно, - ответил Сергей.
-  Вы так хорошо знаете женщин?
- Кто бы мог этим похвастаться!? Я их просто люблю, и они отвечают мне на это.
-  И многих Вы любите?
-  Ну, это уж, действительно неинтересно.
-  Конечно, неинтересно, - вмешалась хозяйка, - давайте выпьем
-  За Вас, сударыня, - сказал Сергей и посмотрел на Лену.
- Зачем же за нас, мы сами, - сказала Лена и выпила.

3

Леночка, Лена, Елена Максимовна – по - разному называли её в разных кругах её вращения.
-  Елена, тебе уже давно не двадцать два, - строго говорила иногда мать.
Но Лена задумывалась ненадолго и, посмотрев на себя в зеркало, говорила что-нибудь вроде:
-  А ко мне сегодня пристал мальчишка лет девятнадцати. Девушка, да девушка, давай познакомимся. В цирк хотел пригласить…
-  Вот и сходила бы, - сердилась мать.
- До свидания, мамочка, - отвечала Лена, - через недельку загляну, если дел особых не будет… И уходила лёгкой походкой молодой красивой женщины, пользующейся успехом у мужчин в любой обстановке.
Замужество у Лены кончилось давно – несчастный случай увёл мужа в небытие. Ребёнок воспитывался и жил у бабушек по очереди. Одинокой она не оставалась, но и не привязывалась до страданий. Жизнь ей казалась бесконечно радостной и свободной от обязательств. Иногда накатывала хандра, но от хандры уводила работа. Иногда хотелось, чтобы о ней кто- то заботился без её просьб и напоминаний, и она бы цвела на фоне этого поклонения. Но все её друзья почему – то желали больше брать, чем давать, и кроме шампанского и ощущений томности мало что оставалось в воспоминаниях.

- Остаюсь одна навсегда, - заявила раз Лена на особенно настойчивые призывы матери.
И так прокатились дни, годы. Дочке уже четырнадцать, совсем невеста. И иногда было грустно до боли в сердце. Вот и сегодня по велению этой беспричинной грусти она дала себя уговорить незнакомым людям и пришла на вечер, где без особого повода пили вино, говорили про ничего с апломбом и без. Это было ей многократно знакомо и скучно. Её не оставляли одну, мужчины старались привлечь её внимание и цветистыми оборотами речи и размышлениями о смысле жизни, и о новостях художественных направлений, и о скандальных историях среди жрецов искусства. Всё было привычно. Она собиралась уходить и придумывала предлог.

- Леночка! Это Серёжа, победитель каких – то сил, не помню уже, - тронула Лену за руку хозяйка.
Лена повернулась. Перед ней стоял, внимательно рассматривая её зелёными в крапинку глазами, достаточно молодой человек.
-  Не старше меня, - почему – то мелькнуло в голове.
- Вот Вам ромашка для счастья, - сказал Сергей и подал ромашку, не отрывая взгляда от её глаз.

Что –то говорила Хозяйка, Лена не слушала. Она только увидела, как Сергей мягкими уверенными движениями налил в бокалы откуда – то появившийся коньяк. «Ах да, это он принёс». Он подал ей бокал, что-то сказал. Она не задумываясь ответила и выпила, продолжая отвечать Сергею взглядом.

-  Вот так, - сказал Сергей, - а я думал, что при знакомстве можно сразу выпить и на брудершафт.
-  С чего бы я стала целоваться с незнакомцем, - ответила Лена.
-  Со мной можно.
-  Почему?
- Чтобы потушить боль в Ваших глазах. Мой поцелуй был бы как целительное вмешательство доктора.
-  Вот как! У меня в глазах боль!? Никогда бы не подумала.
- Но это так. А я не могу равнодушно проходить мимо женщин, которые наполнены болью. Мужчины!? Те сами должны искать выход. А женщинам надо помогать.

Они разговаривали о чём и ни о чём и разглядывали друг друга в упор, не скрывая любопытства и явного интереса Лене нравился этот спокойно уверенный в своих словах Сергей.
- Пока потерявшие ощущения гости не выпили этот любимый всеми напиток, давайте выпьем за курс лечения, - сказал Сергей, подавая Лене бокал с коньяком.
- Пожалуй, Вы в чём- то правы, - ответила Лена, принимая бокал. Они уже отошли в сторону и перестали красоваться в круге внимания.
- Тогда курс лечения можно начать сейчас же, - сказал Сергей.- Выпьем. Выпил и поцеловал Лену в сочные губы.
-  Ну, баловник, - сказала Лена и улыбнулась. Ей абсолютно не было неприятно.
- Вы совершенно и определённо можете рассчитывать на меня, - сказал Сергей. – Моя жизнь идёт бесцельно. И если Вам я смогу принести хотя бы на время нужное Вам, уверенность, покой, радость, то это для меня будет счастьем. Я буду думать о себе как о человеке, приносящем добро другим, я буду выше в своих глазах. Я готов служить Вам, хорошая и грустная, готов быть слугой, рабом, возлюбленным.
- Ну и болтун, - пробормотала Лена. Они танцевали в это время под звуки медленного старинного танго. Кто-то сменил плёнки в магнитофоне.
- Нет, - красивая, хорошая. Эти слова искренни. Мне хочется любить, хочется служить женщине, носить её на руках, избавлять от грусти и несчастий. И если я получу в ответ ту же искренность и радость в глазах вместо грусти, все мои слова обратятся в действие…
-  Пора  домой, - подумала Лена. –Завтра обещала заехать к маме. Но уходить просто так почему-то не хотелось.
- Мне надо домой. Ты проводишь меня? – сказала вдруг она не придумав ничего оригинального, но просто и достойно выразила то, что ей не хочется отпускать Сергея.
-  Конечно, хорошая, - ответил он. – Я только сгоняю в командировки в два города – в один на запад, в другой на восток и весь в Вашем распоряжении.
-  В командировку? – как – то растерянно переспросила Лена.
-  Да, да. А потом у меня отпуск, я свободен, богат ( тысячи две рублей) и весь для Вас.
-  Я спросила, проводишь ли ты меня сегодня.
-  Да! Поезд у меня в воскресенье вечером.

Они вышли в гостевой суете не попрощавшись. У подъезда Лена подняла отросток какого- то декоративного растения.
-  Смотри, Сергей, какое чудо. Я знаю это дерево. Это дерево жизни: могучее, крепкое, сочное. Я посажу его. И как оно будет расти, так и будет расти наша дружба с первого дня нашей встречи. На Лену накатило давно не посещавшее чувство детских грёз и романтики, и тёмная ночь обожгла глаза малиновым огнём раннего рассвета.
- Лена! У тебя чудное доброе сердце. И ты такая красивая и грусть в глазах. Я обещаю, что этого больше не будет…
Из –за угла вынырнуло такси и на взмах Сергея остановилось.
- Видите, Леночка, вот и первая удача нас нагнала.
В такси Лене захотелось, чтобы Сергей поцеловал её. Она придвинулась ближе к нему, прижалась… Он обнял её, но сидел тихо. «Ах ты такой, сякой», - подумала она, подвинула свои губы к его лицу и зажмурилась. «Если понимает, поцелует» И через мгновенье страстно ответила на прижавшиеся к ней губы Сергея.
-  Вот мы и дома, - сказала Лена, открывая дверь. – Проходи.
-  Если так совсем ненадолго. Я уезжаю и мне надо подготовиться, собраться.
-  Меня это не интересует, - ответила она. – Ты останешься у меня.
-  Гм!?.
- Не смотри на меня так. Ты будешь лежать на диване и рассказывать. Что будешь рассказывать, твоё дело. Где – то должен быть коньяк или водка – иди. Не помню, что у меня осталось. А я буду варить кофе. Посидим, поговорим, с утра покатишься по своим делам.
-  Повинуясь моя хорошая. Только прежде я поцелую тебя, мне очень нравится.

Далеко заполночь Лена постелила на диване, велела Сергею устраиваться и ушла в ванную. Когда она вернулась, Сергей спал, улыбался во сне и мягко посапывал.
-  Надо же!? – сказала Лена и ещё долго наблюдала за спящим. Но Сергей не чувствовал во сне её взгляда.
-  А может это судьба? – подумала Лена и выключила свет. За окном белело утро.
Лена пришла к поезду после спектакля с букетом васильков.
-  Вот тебе на память, - сказала она Сергею, - чтобы не забывал.
-  А ты не забудь заказать билеты!
-  Закажу. Только почему ты хочешь на Иссык – Куль?
-  Чтобы не быть вульгарным, приглашая тебя в Крым.
-  Ты прав, почему –то.

Лена была эффектна. Все проходящие мимо оглядывались на неё.
- Чёрт побери! – сказал Сергей. – Почему это меня все подозрительно рассматривают. Уж не повесили ли мой портрет в окна угрозыска.
- Они не желают видеть красивую женщину с другим, - смеялась Лена. – И добавила. – И всё-таки один мой умный знакомый сказал, что Иссык –Куль – плохо: холодно, дико
- Твой умник, наверное, никуда дальше Москвы не ездил.
- Это не так.
- Так или не так, а я тебя целую. Такую красивую, на виду у всех. Ответственно? А!?
- Целуй!!!

4

Две недели спустя Сергея ждали у родителей Лены. Зачем он согласился пойти, сам не понимал Командировка одна, другая. Звонки по телефону, встречи и провожанья в аэропорту, на вокзале, приобретение билетов. Какой-то дурман кружился в голове, когда горячий и последний день июня переходил в сиреневый вечер, и лёгкая прохлада входила в комнаты через открытые балконные двери. Через день Сергей с Леной улетали в Киргизию. Отец Лены Максим Петрович сидел перед телевизором, Лена с мамой Софьей Никифоровной была на кухне, младшая сестра Лены Надя с мужем Аликом ушли за последними деталями к ужину. Лена с матерью выпекали пирог и разговаривали.

- Ох, Ленка, - вздыхала Софья Никифоровна, - опять летишь без раздумья. Только познакомились и в омут.
 -  Всё тебе не так, мамочка: никого нет – не так и появился кто-то – снова не так. А мне вот почему –то кажется, что я выйду замуж.
-  Сколько раз тебе казалось, и всё не выходила.
- А…я тогда искала замужества, а сейчас нет. Но мне показалось, что я влюбилась.
-  Кажется! Всё кажется. А на самом деле как? Ты с ним уже…
-  Что ты, мама! Когда? Он же все дни был в командировках.
-  А прошлое воскресенье он же жил у тебя.
-  Ну и что!
- Как что! Так я тебе и поверила. Уж немножко знаю тебя. С Аликом и то боязно оставить вдвоём.
-  А вот и не знаешь, не знаешь, - довольно засмеялась Лена.
- Вчера –то хоть встретила его? – снова недоверчиво спросила Софья Никифоровна.
-  По большому счёту, мамочка. Ездила в аэропорт с цветами.
- Вот бы уж не подумала. Ну да посмотрим. Только бы не случилось что с тобой на этом Иссык – Куле. И чего он тебя туда поволок… Нет мест поближе и познакомее.
- Никуда поближе я с ним бы не поехала…
- Вот то-то и оно. А говоришь, влюбилась. Всё приключения в голове. Пореж - ка лук за это. А то у меня слёзы от него.

У входной двери зазвонил звонок.
-Это он, мамочка. – Лена чмокнула мать в щёку и торопливо пошла к дверям. Там стояла Надя с сумками.
-  Ах, это ты, Надёнок! А где Алик?
- Вот он я, - говорит Алик и протискивается в дверь с корзиной наполненной разноцветными и разнокалиберными бутылками.
-  Вы с ума сошли!? – ужасается Лена.
- А вот посмотрим, каков он, твой новый мессия. Давненько ты к нам мужчин не приводила с намерениями.
-  Ну, я не позволю его напаивать, - решительно заявила Лена. –Лучше я его одна напою и посмотрю, каков он. А без проверки ни…ни.
- Вот и заботься о ней, - бурчит Алик и уносит корзинку к празднично накрытому столу.
-  Он ещё не подошёл? – осведомляется Надя, прихорашиваясь перед зеркалом.
 -  Нет ещё, - говорит Лена. – Срок ещё не вышел.
- Всё же как интересно это у тебя получается: встретились, познакомились, поехали. Меня Алька никогда не отвезёт на Иссык –куль. И ты его только два раза видела?
-  Вчера третий.
-  И не страшно?
- Страшно было, когда он покупал билет и взял мой паспорт – узнал, какая я старая
-  Ну и что?
-  Страшный нахал. Посмотрел на меня чуть внимательнее и сказал, что так и думал. – Лена рассмеялась, потом сказала доверительно.- Знаешь, Наденька, я сейчас живу. Все жилки во мне трепещут, кровь бежит быстрее. Ты не обратила внимание, как блестят у меня глаза.
-  Ты красивая, Леночка. Дай я тебя поцелую.
Надя обнимает Лену и целует. Раздаётся звонок, короткий, уверенный.
-  Это он, - говорит Лена и открывает дверь; наклоняет голову в приветствии. – Прошу Вас, Сергей Дмитриевич.
-  Ой! – вскрикивает Надя. – Я бегу включать музыку. Выходной марш.
-  Что это? - спросил Сергей, переступая порог.
-  Не что, а кто. Моя сестра Надя, - улыбается Лена. – Я тебе говорила.
-  Но для чего марш.
-  Опять не для чего, а для кого. Для тебя.
-  Для меня!? – Сергей прищурился. – Тогда веди меня прямо к тёще. Эти цветы я принёс для тебя, но поскольку так встречают только долгожданного зятя, то они найдут свой привет у тёщи.
-  Мама, выйди к нам. Сергей Дмитриевич желает тебя поприветствовать.
- Прошу Вас принять эти розы в знак признательности за создание такой дочери, Софья Никифоровна, - сказал Сергей, подавая букет появившейся матери Лены.
- О, розы! – сказала она. – Спасибо, Сергей Дмитриевич. – Рада с Вами познакомиться. И эти розы…Как приятно. Уже так давно мне мужчины не дарят розы.
- Ну, какой же я мужчина, Софья Никифоровна. Я, самое большое, кандидат в зятья. А разве зять для тёщи – мужчина!?
-  Как же.
- Мама, не затевай с ним оценку ситуации, - встряла Лена, - это такой балабоша, даже я не всегда успеваю за ним. Проси лучше всех за стол.

- Так Вы, Сергей Дмитриевич, чем изволите заниматься? – спросил Максим Петрович Сергея, когда первые официальные рюмки были выпиты за здравие.
- Папа, я же уже говорила, - остановила его Лена, ободряюще коснувшись локтя Сергея.
-  А ты помолчи, я знаю…, - ответил ей Максим Петрович.
-  Папа! – то ли укоризненно, то ли в поддержку отца воскликнула Надя.
- Ну, девочки, - сказал Сергей. – Раз родители официально отпускают свою дочь, должны же они удостовериться, что её приятель хотя бы не злодей.
- Вот видишь, папа, - вздохнула Лена.
- Ну что папа? – вступила Софья Никифоровна. – Всё правильно. Я тоже хочу знать.
- Что ж, - Сергей посмотрел на всех, - придётся сознаться. – Я не артист, не поэт, а просто инженер и даже не главный.
- А что Вы так униженно заявляете об этом,- сказал Максим Петрович. – Я тоже инженер, и моя жена инженер, хотя мы и на пенсии; и Надя с Аликом инженеры. У нас только Лена пошла другим путём, так на то и Лена. Она со школы с математикой не в ладах была и в инженеры не годилась. А замуж за инженера вышла.
- Ладно, папа, - прервала его Лена. – Обо мне потом. А Серёжа себя не унизит. Он хитренький. Везде представляется просто инженером, а сам начальник отдела и научный сотрудник. Так что я ему палец в рот стараюсь не класть.
- Сергей Дмитриевич, а Вы давно знаете Лену? – спросила Надя.
- Давно ли? Если день считать за год, то полтора десятка лет будет.
- Тогда действительно Вам и Елене надо пожелать счастливого пути. Я этого желаю.
- Спасибо, Наденька.

Перед уходом Сергея отозвала в сторонку Софья Никифоровна.
- Так Вы уж, Сергей Дмитриевич, будьте поласковее с Леной. Она у нас не как все, но ведь дочь и мы её любим…
Что-то не всё было ясно с предупреждением и просьбой, но Сергей внимательно и терпеливо выслушал «тёщу» и сказал:
- Я Вам обещаю вернуть дочь в целости и сохранности. А об остальном – какие разговоры.
Когда они вышли с Леной и гуляли по прибрежному бульвару, Сергей спросил:
-  Ты всегда так знакомства обставляешь?
- Нет. По особому отбору.
- Какому?
- А вдруг ты понравишься мне настолько, что я буду приглашать тебя на семейные праздники, так у тебя будет стаж.
- Ну, если так, - Сергей привлёк Лену к себе. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза. - Если так, - повторил Сергей, - тогда «прощай земля – в добрый путь!» Так ведь запускали воздушный корабль в сказке. И ощутил в следующий миг на своих губах ласковые губы Лены.

У.
Самолёт на Фрунзе уходил ночью. Старенький трудяга ИЛ – 18 собрал пассажиров не более, чем на две трети салона, взревел на старте четырьмя турбинами и, не снижая высоких нот в своём гуле, ушёл в ночное небо. Быстро промелькнули цепочки огней. Самолёт пробил нетолстую облачность и остался один в необъятном пространстве между звёздами и облаками. Лена и Сергей сидели на задних креслах вдали от всех. Лена скинула на кресла куртку, огляделась в полумраке и счастливо улыбнулась.
- Ну. вот мы и одни. Совсем одни. Ты рад, Серёжа?
- Ещё бы. Останься у нас время, ты бы потащила знакомить меня со всеми родственниками, друзьями и любовниками…
-  Не ерунди, Серёженька. Ты меня любишь?
-  Люблю, Леночка.
-  Иди ко мне ближе. Убери подлокотники, обними меня… Вот так, ещё сильней. Поцелуй…. Ах, как хорошо. Я так рада. И так всё хорошо начинается, даже в самолёте мы одни. Серёжа, милый, я так хочу, чтобы ты меня любил и не только за то, что я красивая, а за то, что есть во мне. Ты меня будешь любить?
-  Я люблю тебя.
-  О! Какая это музыка, когда тебя любят. Давай выпьем за любовь. У нас есть, что выпить?
-  Каков бы я был, если бы не оказалось вина для тоста за любовь. Коньяк армянского разлива, три звезды. Сейчас пройду к стюардессам и попрошу ночной ужин.
Сергей прошёл к стюардессам. Девушки ещё только прихорашивались после взлёта, но, как сказала одна из них, что они «заметили красивую пару с алыми розами» и выдали Сергею поднос со всеми возможными аэрофлотовскими явствами.
- Как здорово! – восхитилась Лена. – Налей коньяк в эти пиалки. Давай выпьем. Я хочу немножко опьянеть. Я и так уже чуть пьяна от этого вечера, взлёта за облака, от этой яркой луны не закрытой уже ничем земным. Только ты не отпускай меня, держи крепко, крепко и целуй. Выпьем. Ах, как вкусно. И обнимай меня, слышишь, обнимай…
Пять лётных часов промелькнули как их и не было. Утро над Киргизией было светлое, как всегда над Киргизией летом. Мелькнули в иллюминаторе белые вершины киргизского Ала –Тоо, и самолёт уже тормозил на бетонной дорожке аэропорта столицы Киргизии города Фрунзе. Сергей бывал в Киргизии, когда ему было чуть больше двадцати. Его следы остались на некоторых вершинах и перевалах Ала-Тоо, его тело не забывало волны Иссык –Куля. Здесь жили его друзья, надёжные, сильные, незабываемые, с которыми он ходил в одной связке в горах и дружескую память с которыми не прерывал. Между последними командировками Сергей кинул пару телеграмм во Фрунзе с просьбой об обеспечении приюта на благословенном Иссык -–куле. Ответ был получен перед отлётом: надо было добраться до посёлка Ананьево и обратиться к директору лесхоза Мурату Турсуналиевичу. Ничего об этом Лена не знала и беспечно и восторженно ходила по центральному рынку, увлечённая красотой и богатством среднеазиатского набора овощей, фруктов, цветов, азиатских товаров и колорита. Сергей знал притягивающую силу этих базаров и был рад встрече. Они перепробовали все фрукты, съели вкуснейшие шашлыки на коротеньких деревянных шампурах, выпили местного вина, заели его мантами и густым лагманом.  И закончили густым холодным кумысом, который наливали киргизки из бурдюков. Было уже после полудня, когда они собрались с духом, и покинули базар. До Иссык – Куля было далеко, вид транспорта был неясен, так как друзья по какой - то (позднее выяснилось, что причина была тривиальная – забарахлил мотор.) причине не встретили Сергея в аэропорту, на что он надеялся.
А на автовокзале ситуация оказалась ещё тривиальнее – ничего и никуда.
Лена уже дремала на рюкзаках, когда Сергей увидал «ПАЗик» с надписью  «АНАНЬЕВО». Водитель с турбазы набирал пассажиров. Десяток желающих набрался в несколько минут и водитель вывел машину на Чуйское шоссе. Сон у Лены сразу пропал, и она отдалась созерцанию быстро сменяющихся пейзажей Чуйской долины и ущелья с отвесными гранитными стенами и бурлящим потоком под ними. Она сидела тихо, смотрела внимательно, как бы впитывала и запечатлевала на какую-то внутреннюю фотоплёнку. Иногда только чуть крепче прижимаясь к Сергею, который обнимал её за плечи и негромко говорила: «Как красиво, правда!»
Иссык –Куль путников встречает всегда неожиданно. Ущелье, скалы, ревущая река, небо в узкую полоску и дорога всё вверх и вверх. И вдруг море света и простора. Ущелье кончается неожиданно и ровное пространство во всю ширь – зелёное прямо перед тобой и голубое с середины видимого простора и затуманенного на горизонте, за которым белели вершины далёких и высоких гор. Само озеро, огромное как море на высоте в одну тысячу шестьсот метров над уровнем мирового океана представляется необыкновенным чудом, так, что даже великий покоритель среднеазиатских просторов хромой Тимур дважды заходил со своими ордами отдохнуть и развеяться от ратных дел в эти благословенные места.
Автобус преодолел подъём и вылетел на равнину. В начавшихся сумерках водная гладь сливалась с потемневшим небом, и белый теплоход казался миражом в пустыне. «Сказка», - сказала Лена, улыбнулась и, положив голову на плечо Сергея, заснула. Сергей бережно придерживал её.
Иссык – Куль неожиданно встретил холодом. Лена ещё спала в ананьевских комнатах для приезжих, когда Сергей поднялся. В эту гостиницу они определились среди кромешой тьмы – Лена в женскую комнату на двадцать коек, Сергей в такую же мужскую. Он побрился в умывальнике с холодной водой, пофыркал под краном, освежился «Красной Москвой» и, посмотрев на себя в мутное зеркало, решил, что он в полном порядке и вышел на волю. На земле лежал слой ледяной «крупы» в пару сантиметров толщиной. «Муссон», определил морским словом это явление Сергей и подумал, что Лена вспомнит предупреждение своего «умника» о холоде. Но так как знал, что это явление минутное, пошёл делать дела. Друзья не подвели. Для усиления просьбы Сергей подал визитку своего двоюродного брата, занимавшего приличный пост в союзном министерстве и через пару часов вместе с Муратом Сергей и Лена сидели в деревянном коттедже турбазы «Ананьево»и пили за знакомство , за здоровье, за отдых коньяк, водку и какое –то местное вино, которое привёз шофёр Мурата, русский по национальности.
К полудню Мурат уехал. «Крупа» на земле растаяла, но было холодно. Лена накрылась курткой и хмурилась.
-  Всё же прав  был мой умный приятель, на Иссык-Куле холодно.
-  Что с тобой, Леночка? Всё так прекрасно, – сказал Сергей удивлённо.
-  Может и прекрасно, но не для белых женщин. Слушать мне надо было умных людей, - повторилась Лена. – Здесь холодно и как ты меня будешь согревать мне неясно.
-  О! – улыбнулся Сергей. – Первый день нашей жизни, первые укоры, первые раскаяния. Но когда ты обгоришь здесь как головёшка через неделю, ты принесёшь извинения?
-  Извиняться будешь всегда ты, чтобы не случилось. Понял. А сейчас мне холодно. Изволь отогреть!
Лена улыбалась, произнося последние слова. Но слова продолжали звучать жёстко и вызывали неприятно – непонятное ощущение. Сергей отогнал ещё не возникшую мысль и снова улыбнулся.
- Будет исполнено, хорошая…
У1.
Вечер принёс тепло. Под волшебными ручками Леночки комната превратилась в маленький покой Шахерезады. Только ночь ещё не наступила, чтобы началась сказка. Уже были сделаны знакомства с соседями и администрацией и к вечеру должны были собраться гости. Сергей курил на веранде. Лена одевалась к вечеру. В соседнем доме звучала гитара и доносилась исполняемая смешанным хором залихвастская песня про «Голубку – Любку». К коттеджу подрулил «Газик». Из машины вышел знакомый по утру шофёр Мурата.
- Извините, если я нарушаю ваши планы, - сказал он,- но мне поручено, а вернее приказано отвести вас на бешбармак.
- Бешбармак!?.Это так интересно. – сказала появившаяся Лена. На ней был огненно красный сарафан бального фасона, чёрный тонкий свитер, на шее белела цепочка жемчуга. Яркие полные губы, тёмные гладко зачёсанные волосы, блестящие глаза – всё было представлено так эффектно, что я невольно залюбовался, а шофёр потерял дар речи и молча уставился на Лену.
 - Отказаться, конечно, нельзя. Будет обида, - спросил Сергей.
-  Да, конечно, - пробормотал шофёр и пятясь, отошёл к машине.
- Это очень мило со стороны Мурата, - сказала Лена. – Придёться извиниться перед приглашёнными, и перенести приём. То же неудобно, но бешбармак - это так необычно. Тебе приходилось бывать.
- Я думаю, всё дело в том, что я дал Мурату для поднятия своего значения визитку замминистра его министерства и сказал, что это мой двоюродный брат, что есть чистая правда. С чего бы он стал рассыпаться в таких любезностях.
-  А может, я пришлась ему по душе?
- Гм! Возможно. Я как- то не подумал, что из красавиц можно извлекать кое - что и кроме личной привязанности.
-  Что –то не очень этично ты выражаешься.
-  Какая уж этика в отношениях «товар – деньги».
- Ты увлёкся, Серёженька, не надо. Одевайся, и поехали.
Сергей сменил джинсы и свободную рубашку на белый костюм и через минуту стал похож на пижона с Сочинской набережной.
-  Годится. – вышел он к Лене.
-  О, ещё как, - сказала она и коснулась губами щеки Сергея. –Поехали.
Машина рвала километры из под узкого шоссе, лежавшего между озером и горной цепью заснеженных вершин. Солнце скрывалось за вершинами гор, но иногда ещё проглядывало в прогалинах между вершинами, и тогда золотыми блёстками озарялась вся панорама от снежных вершин до далёкого горизонта. Дисперсия воздушно – водной среды. Вспыхивали листья пирамидальных тополей, обрамляющих шоссе, загорались кукурузные плантации, блестела золотом стерня на обмолоченных полях. Но солнце пряталось, и по дороге бежали тени.
На каком- то километре машина вильнула влево и помчалась на той же скорости между валунов, задирая постоянно нос вверх, и километров через десять въехала в кишлак, ничем не отличающийся от российского посёлка не очень благоустроенного и не обрамлённого густой зеленью. Вечер склонялся к темноте. Несколько поворотов и машина остановилась у большого приземистого бревенчатого дома. Во дворе горел яркий огонь, над огнём висел большой чёрный котёл. У огня суетилось несколько киргизов в европейских костюмах и национальных шляпах. У крыльца и россыпью по двору стояли женщины и дети и с любопытством смотрели на остановившийся автомобиль. Из дома вышли Мурат и ещё несколько хорошо одетых киргизских мужчин и подошли к машине:
-  Добро пожаловать, - сказал Мурат, открывая дверку.
- Рады вас приветствовать на киргизской земле, - добавил один из подошедших.
Лена выпорхнула из машины как птичка и склонилась в реверансе.
- Благодарим вас за приглашение. Это так приятно с первого дня почувствовать тепло дружбы и проникнуться ответным чувством любви и уважения к людям этой удивительно прекрасной экзотической солнечной страны.
Эффектная, уверенная в себе, с хорошо поставленным голосом она расцветила улыбками группу поначалу невозмутимо – непроницаемых восточных лиц и Сергею уже осталось только пожимать руки и говорить при этом « Очень рад…»
Разувшись в передней, все приглашённые прошли по коврам в дальнюю комнату. Женщины, кроме Лены, не приглашались. На большом ковре были расставлены явства, коньяки, водка, кумыс. По краям ковра по кругу лежали подушки. Хозяин жестом показал на ковёр и все по порядку прошли на указанные места и сели на ковёр, откинувшись на подушки. Сергей и Лена оказались на почётном месте в центре незамкнутого круга напротив входа в комнату. Рядом с Сергеем сидел высокий милицейский майор с крупным лицом, изрытым оспинами. Рядом с Леной расположился Мурат. По кругу сидели директор совхоза, секретарь парткома, главный инженер, ещё какие –то уважаемые люди и три аксакала почтенного возраста в национальной одежде. Над центром ковра на небольшой высоте висела яркая электрическая люстра с одной многоваттной лампочкой, освещая круг снова замкнувшихся восточных лиц, одалиску Лену, широко раскинувшую свой огненный сарафан и всего белого, как зимнего зайчика, Сергея, сидевшего как все мужчины на поджатых под себя ногах. Прошла минута торжественного молчания. Потом Мурат предложил налить и произнёс тост за дружбу, за гостей, представляющих большую родину и родственников высоких людей. Сергей не преминул коснуться при этих словах локотка Лены и подмигнуть. В ответ Сергей также сказал соответствующий тост, и беседа пирующих мужчин потекла подобно горным ручьям. Лена перепробовала все закуски и только ахала от восхищения. Особенно пленила её сметана, густая как масло и белая, как снежные вершины гор за окном. Сергея завлёк кумыс с горных пастбищ, также густой, как сливки, холодный и такой приятный, что Сергей отставил водку и коньяк в сторону, поднимал пиалу с кумысом при очередном тосте.
Когда закуски поредели, в комнате появился мальчик лет 12-13 –ти с тазиком наполненным тёплой водой и полотенцем на плечах и по очереди стал подходить к каждому. Все опускали руки в тёплую воду, полоскали пальцы и вытирали полотенцем. Обойдя всех, мальчик ушёл. Вслед за ним появились двое мужчин с большим медным тазом. В тазу дымился разделанный на части крупный баран. Мужчины поставили таз на ковёр в середине круга гостей и удалились. Майор, сидевший рядом с Сергеем, положил на большое плоское блюдо голову, нож и поставил перед Сергеем –
-  Одели всех присутствующих.
-  Я же не знаю, как делать!? – ответил Сергей.
-  Бери нож, - сказал майор, - я буду подсказывать, что и кому давать.
Сергей вынул горячий бараний мозг, положил на тарелку и с поклоном подал Мурату. Мурат принял и поклонился Сергею.
-  О!…О!! – раздался одобрительный ропот.
Сергей вынул бараний глаз и подал Лене.
-  О!….О! – снова раздалось одобрительное гудение.
Дальше пошло легче. Майор шептал, Сергей делил голову и подавал каждому с поклоном и получал ответные поклоны и благодарственные слова на киргизском языке. Наконец, с головой было покончено. Лена одобрительно пожала Сергея за локоть.
Пока Сергей занимался делением, глаза его лишь изредка окидывали присутствующих. Взяв себе последний кусок, он обвёл взглядом торжественных киргизов, увидел одобрение во взглядах и поклонился всем вместе и каждому в отдельности в порядке раздачи головы. Бешбармак – это не меньше, чем аудиенция у короля Людовика Х1У.
Покончив с головой, мужчины вяли маленькие дощечки, лежавшие возле каждого, ножи и стали брать из таза куски мяса и крошить их на дощечках в строганину, сбрасывая накрошенное в таз. Причём делали это все, включая Сергея, молча, сосредоточенно. Когда мясо было накрошено, те же мужчины, что принесли таз с бараном, принесли шурпу и залили мясо в тазу. Приготовленное явство стояло на ковре посредине круга. Мужчины сняли пиджаки и закатали рукава рубашек. У Лены руки были оголённые и закатывать ей ничего не пришлось. Мурат снова взял слово и недолго говорил по - киргизски. Сергей сказал сразу же, что переводить дружеский спич не надо и что русские – друзья киргизов, а киргизы друзья русских и он счастлив это видеть и ощущать. Все выпили, каждый за что хотел, и сосредоточенно начали есть мясо из тазика, захватывая его горстью и запивая только кумысом. Еда была вкусна, жирные ручьи текли по запястью к локтю и Сергей, поглядывая на соседей не хуже их сдёргивал стекавшую вкуснятину губами от локтя к запястью. «Как ты, Леночка, не испачкалась?» Но Лена показала только сжатый кулачок и уплетала невиданное кушанье, успевая отвечать приветственным взглядом наблюдавшим за ней киргизам.
Общие разговоры на время прервались. Но один из аксакалов запьянел и затянул что- то заунывное. Его остановили вежливо. Он загрустил, потом придвинулся к Сергею
-  А ты знаешь, джигит, кто я!? Э….! Они забыли… Я старый уже…А когда молодой был, я как Джура….Знаешь про Джуру?
Про Джуру Сергей слышал, книгу читал. Великолепная книга, считал он. Сейчас, когда он второй раз возвращался в Киргизию, и прошли годы, и прошли изменения в метрополии, Сергей понимал, что Джура это символ, Джура – герой другой эпохи. Но роман про Джуру Сергей помнил и помнил про трогательную любовь Джуры к его прекрасной женщине из того кишлака, в котором и про любовь-то говорить не умели. Это могучее чувство Джуры больше всего восхищало Сергея. Горы, любовь и борьба за любовь…
-  Слышал про Джуру…а..а…
-  Рассказывай, отец…
Монотонный голос старика убаюкивал. Сергей сидел, обняв Лену и был в состоянии меланхолической созерцательности, погрузившись в необыкновенность. Прочитанная в детстве книга блуждала страницами в необитаемости. Наверное, был счастлив, так ему было покойно и радостно от женщины, доверчиво прильнувшей к нему и назвавшейся его женой, от круга дружелюбных киргизов и праздничной необыкновенности вечера.
Но всё проходит. Снова появился мальчик с тазиком и полотенцем. Все снова сполоснули руки и стали подниматься, раскланиваясь друг с другом. Лену с Сергеем, Мурата, майора и ещё двоих торжественно проводили к машине, распрощались. Снова машина мчалась уже по тёмному шоссе, выхватывая фарами небольшие участки дороги. Лена сильным чувственным голосом пела цыганские романсы: «Он виноват…», «Я ехала домой…» и другие и что-то говорила о любви вселенской. У коттеджа она одарила всех поцелуями, от которых смуглые киргизские лица снова расцвели. Все обещали не забывать друг друга и расстались.
-И чтобы сказал твой умный друг? – сказал Сергей.
Лена посмотрела на него укоризненно.
Было ещё не поздно. С танцплощадки доносилась музыка.
-Потанцуем? – спросила Лена.
- Отчего же нет. У нас же чуть не медовый месяц. Только я не думаю, что очень уютно почувствую себя на молодёжной площадке. Старый, что ли стал…
- А мне сейчас не больше двадцати пяти. И я хочу крутить молодёжные головы.
- Но ты же, по слухам, замужняя женщина. Что скажут люди?
- А у меня своё кредо. Я красивая, я королева в обществе и хочу, чтобы меня все любили. В обществе я доступна всем и только в постели принадлежу всегда одному. Ты против!?
- Что ты, милая. Я тоже не люблю, когда в постели женщин больше, чем одна…И у меня нет ни причин, ни желания противиться твоим намерениям. Только что ты прикажешь мне делать в освободившемся для меня времени в те часы, когда ты будешь принадлежать всем?
-  Ты меня неправильно понимаешь. Один, это один везде и всегда.
- То есть это сейчас я.! – улыбнулся Сергей. - Так я при тебе и ты хочешь видеть во мне друга и явно не торопишься со мной знакомиться.
Лена задумалась ненадолго и тоже улыбнулась.
- Ну, пожалуй, на сегодня ты прав. Это от бешбармака, от наивного восторга этих милых людей хмель в голове забродил. У нас же сегодня первый день нашей жизни, в нашем доме, в нашей дружбе.
 
У11.
Прозрачные дни Иссык – Кульского лета быстро разогнали в Лене недоверие от первого снежного впечатления. Прозрачная, чуть солоноватая вода, белые пески, желтые от ягод заросли облепихи, освобождённый высотой от обилия кислорода воздух, создававший изумительно лёгкое дыхание, снежные, кажущиеся совсем рядом, острые вершины гор, обрамлённые зелёными кружевами лесов и лугов очаровали непохожестью со всем виденным ею ранее. Лена просыпалась рано, расталкивала любившего поспать Сергея и отправляла его на кухню за завтраком «на дом». Пока Сергей ходил за едой, она быстро наводила пляжный туалет и набивала спортивную сумку немыслимым количеством сменных туалетов пляжного направления, что-то из еды в пакетиках и запасённые с вечера фрукты. Быстро расставляла принесённую еду, заставляла Сергея съедать всё, неизменно повторяя, что это для мужчины нужно и полезно. Потом вьючила Сергея сумкой, брала в руки транзистор, который умудрялся доставать станции Японии, Китая и Индии без ретрансляторов, и вела Сергея на озеро, на чистые пески вдали от людей и лагеря. Там она бросала все тщательно приготовленные для людных мест купальники и накидки и становилась шаловливой женщиной из Эдемского сада, не знающей забот, утрат и соблазнов шумного мира.
- Ты меня любишь? – спрашивала она Сергея, выскочив из воды и падая рядом с ним на песок, обнимая и прижимаясь.
- Люблю. Ты мне нравишься всё больше и больше.
- Я то же тебя люблю. Только ты, какой –то вялый, без резвости полдня.
- Нужно же мне хоть днём отдохнуть.
- А это уже как я решу, - смеялась Лена, поднимала Сергея и тащила в воду. Они бегали по мелководью, поднимая тучи брызг, обнимались, целовались вообще, насколько хватало резвости и озорства. Набегавшись, Лена падала на песок и говорила прерывисто, не раздышавшись –
- Хочу еды, вина, фруктов, хочу музыки и любви…
-  Приказывай, повелительница, - говорил Сергей и включал транзистор.

Берег Иссык –Куля, застроенный без плана и контроля многочисленными базами отдыха, пионерлагерями, домами отдыха и даже санаториями фешенебельностью не блистал. Курортная столица город Чолпон-Ата ( Отец утренней звезды ) поделил берег между ведомствами, которые отгородились непроницаемыми заборами и, вследствии чего, не имел городской набережной. Наверное, всё когда- то будет, но пока свободным путешественникам доставалось немало трудностей. Ананьево кроме турбазы долгие годы не знало преимуществ курортного места, и было не подготовлено свалившейся на него манны небесной в виде массы людей жаждущих моря, солнца, развлечений и потому готовых тратить свои любым путём добытые деньги. Всё же райцентр построил небольшой ресторан с пивным баром в подвале этого же здания. Коопторг поставлял водку, коньяк, настойку иссык-кульскую. На берегу у турбазы стояла столовая с буфетом и пивная под названием «Паруса». Там же жарили шашлыки. Сергей знал, что он найдёт на озере. Лена, покорённая огнём горного солнца и восхищением аборигенов, на сервис не обращала внимания. В одном из магазинов в первые же дни Сергей обнаружил затянутый паутиной ликёр «Облепиховый». Он тут же не отходя от кассы, продегустировал и взял ещё полдюжины бутылок. Коктейль, изобретённый Сергеем в составе: одна четвёртая ликёра и три четвёртых столичной водки, получился изумительным по вкусу и действию напитком и стал фирменным угощением для посещавших их с Леной дом. Секрета напитка Сергей не выдавал. Фрукты продавали в торговых рядах вездесущие узбеки со своих ранних, а может круглогодичных плантаций в жарком Узбекистане. Киргизы торговали смородиной, малиной, овощами и кумысом. Ещё Лена любила семечки подсолнуха и пиво. Подсолнухи она покупала самые большие с крупными семечками, а пиво пила в «Парусах». Пиво было негодным для европейца, но в «Парусах» она совершала ежедневный ритуал. Сергей брал обычно рюмку коньяка.
- А я хочу пиво, - говорила Лена.
- Ты у меня не только певунья, но и пивунья, - улыбнулся Сергей и закурил сигарету, щёлкнув зажигалкой в виде маленького пистолета. Они сидели в кафе под тентом при полном параде: Лена в красном сарафане с букетом гладиолусов, которые она положила на стол, Сергей был в белых брюках и белой в вертикальную полоску рубашке. Лена вчера договорилась с фотографом – армянином о съёмках на цветное фото и они приготовились. Сергей не торопясь курил, пока Лена медленными глотками цедила из кружки иссык- кульское жигулёвское. На неё, как и всегда, обращали внимание. Она цвела.
- Знаешь, Серёжа, где бы мы не появились, везде производим впечатление, - говорила Лена, - И в Чолпон – ата, и в Ананьево, и на берегу. Девушка – киргизка из буфета глаз не сводит, смотрит и улыбается.
-  Она у меня спрашивала, кто ты?
-  И ты сказал…
-  Сказал, что ты моя жена.
-  И только.
- А разве этого мало – быть женой такого респектабельного джентльмена, как я. Он настолько джентльмен, что не обращает внимания на твои обворожительные улыбки, рассылаемые всем, пока он занят хотя бы у стойки, покупая для тебя пиво, на твою доступность для каждого. Кто бы не посмотрел на тебя, твой ответный взгляд даёт надежду и какое –то обещание.
-  Сергей!?
- Что Сергей. Всем понятно, что женщина у этого джентльмена весьма приветлива.
-  Серёжа, мы уже три недели здесь и я только с тобой…
-  А с кем бы тебе ещё хотелось?
Лена взглянула на Сергея потемневшими глазами.
-  А вот хотя бы с этим, что подходил.
Сергей повернулся от стойки с пивом и видел, как Лена смеялась вслед отходившему от её столика мужчине. Но он никогда не акцентировал внимание и как обычно подал пиво и сел сам с бокалом коньяка в руке.
- Поясни.
-  Он пастух и предложил месячную зарплату за одну ночь.
-  Так что же ты?
- А ты не улыбайся. Ты на наш месяц отпуска тратишь столько же. У него полторы тысячи рублей зарплата.
-  Тогда мне совсем непонятно…
- Мне тоже. Я думаю, что он бы не прогадал. Ты скажи, была у тебя такая женщина, как я?
Сергей пожал плечами и не ответил.
-  Вот так. Он после первой ночи и вторую бы запросил на коленях.
- Значит, ты за мои полторы тысячи не показала то, что покажешь за те же деньги пастуху? Так не всё потеряно, дорогая. Можно догнать, позвать и ты будешь на берегу Иссык – Куля независима и богата. Ведь не один же пастух на всём берегу. Правда, по возвращению козлом будешь попахивать, но….деньги пахнуть не будут.
-  А ведь ты хамишь, Серёжа!
- Возможно, Леночка. Но я хочу, чтобы к моей жене не смели подкатываться с предложениями. Или бы получали что-нибудь другое, а не ласковые ответные улыбки.
-  Но я же не жена.
-  После отъезда отсюда.
-  А пока жена? Да.
- Да.
- Так и я совершенно не против. Пойдём фотографироваться, а то верблюд гулять уйдёт.
Лена поднялась, взяла цветы, другой рукой взяла за руку Сергея и они пошли улыбающиеся и влюблённые, каждый со своими мыслями в голове. Сергей вспомнил неясные слова Софьи Никифоровны, что она у нас не такая…А Елене почему –то вспомнилось как Сергей заснул у неё на диване даже не попытавшись добиться её.

- А вчера, когда я договаривалась о фотографиях, Армен тоже делал намёки. Ты его сейчас не будешь убивать?
- Пусть сначала фотографии сделает. И потом – мужик не виноват. Его дело приставать, если желание загорится…
Армен и его семья: жена с малым ребёнком и два холостых брата приехали в дальние края на заработки, сняли домик на берегу и работали в цвете без конкурентов на всём ананьевском побережье, да и без фининспекции. Работали хорошо, быстро и качественно. Для антуража привезли с собой обезьянку, а здесь прикупили молодого верблюда и ишачка. Армен был рослым, с грубоватыми, но не лишёнными приятности чертами лица. Он был известен от Ананьева до Чолпон – ата и пользовался успехом у туристических женщин на турбазе. Известной наглости у пастухов и фотографов всегда хватало. Сергея Армен не интересовал, да и ни с кем он не знакомился, раскланиваясь лишь с теми знакомыми, которые получились сами собой: Мурат, майор, несколько инструкторов, директор базы, буфетчицы. Ему никто не был нужен здесь, кроме Лены.
Верблюд, ишак и Армен ждали их у своего домика. Обезьянка не вышла – заболела. Съёмку сделали на причале – Лена в красном с цветами и с ней Сергей в белом; Лена на верблюде, Лена на ишачке верхом, Лена обнимает ишачка. Когда программа была закончена, Армен попросил Лену сняться с ним.
- Как? – спросила Лена Сергея. Сергей усмехнулся и сказал негромко:
- Что ж! С верблюдом и ишаком ты снялась, почему же обижать осла. Сказано было негромко, но Армен, видимо, услышал и резко повернулся. Но Сергей в это время строгал веточку перочинным ножом с длинным лезвием и ласково улыбался, глядя на него.
- А в общем–то ни к чему, - сказал, сдерживаясь, Армен и сеанс съёмки был закончен.
- А ты, однако, с характером, - сказала Лена, когда они возвращались и делали чёрнобелые снимки своим аппаратом. – Он же и крупнее и сильнее тебя.
- Он меня оскорбил заочно предложением тебе и видишь ли, перочинный нож тем хорош, что складывается и убирается в кармане брюк.
-  И ты бы…., - сказала и остановилась Лена.
-  Не задумываясь, - ответил Сергей, и оба замолчали.
День назад на турбазе появился старый знакомый Сергея, альпинист Юра Приходько, с которым он вместе щтурмовал вершины Ала – тоо. Он работал инструктором и привёл группу из Алма – Аты через перевал. Встреча была неожиданна и радостна. Лена с любопытством наблюдала за Сергеем, открывшимся перед ней новой незнакомой ей гранью. И сегодня вечером Сергей устраивал у себя приём встреч и воспоминаний. Лена не проявила восторга, но согласилась. Кроме Юры были приглашены знакомые инструкторы и ближайшие соседи, мальчики и девочки называл их Сергей. Люди со всего Союза: рассказы о собственных приключениях, байки, песни под гитару, туристские, альпинистские, просто про любовь и разлуку. Песни в этой среде всегда с грустными нотками почему – то, но уж такой это народ. Сергею нравилось. Его молодые годы прошли через горы и сложные горноводные походы. Он с удовольствием включался в хор, и ему было хорошо. Лена явно скучала. Приняв гостей, как хозяйка, она не включалась в «самодеятельность», как снисходительно отзывалась о всех здешних мероприятиях, и в течении вечера исчезала несколько раз когда на несколько минут, когда надолго. А вечер прошёл мило и весело. И пили мало и разошлись поздно, когда над горами за озером небо начало сереть.
Сергей с Леной стояли на веранде
- Похоже ты получил удовольствие от вечера. А я так притомилась от бородатых и поющих унылые песни про бетховенские сонаты в их сердцах Я думаю, что никто из них не слушал Бетховена на концертах.
Сергей хмыкнул про себя. Бетховенские сонаты большинство из его гостей действительно не слышало.
- Ну раз сочинил поэт, они и поют, - вяло защитился Сергей. – И я пою. Я, как ты уже отметила, многогранный и это ещё одна моя грань. Отмечу для себя, что эта грань тебе не нравиться. Да и всё это не стоит разговора. Пойдём лучше погуляем у моря.
- Я уже нагулялась, - ответила Лена, - пока вы песни играли и тебе дела до меня не было, – добавила она как –то нервно. – Ты лучше проследи «патриарха», чтобы он нашу рыбалку не проспал. А я пойду полежу.
Лена ушла в комнату. Сергею ничего не понравилось в разговоре, но «патриарх» возможно уже проснулся. «Патриархом» все называли пожилого инструктора. Лена заговорила при нём о рыбе в озере, и тот пригласил её на рыбалку. «На рыбалку – с удовольствием», откликнулась она тогда. Сергею уже не хотелось ни на какую рыбалку, он чувствовал себя раздражённым и ему хотелось спать. «Зря я размахнулся на месяц. Хватило бы и трёх недель хорошего», - мелькнула у него мысль, но он отогнал её, как ненужную и вредную.
Море было рядом и мягко шелестело мелкими волнами. Сергей вышел на берег и прошёл по плотному песку. Где-то в середине моря мелькали едва заметные огоньки кораблика. Кораблик был далеко. Сергей попытался определить в какую сторону тот плывёт, и не определил. Огоньки скоро пропали. Светлело. Дали расширялись.
«Наверное, «патриарх» уже ломает двери у меня», - подумал Сергей и быстро прошёл в лагерь. Инструктор действительно стоял на дорожке с вёслами и покуривал.
-  Ещё не стучался, - сказал он вместо приветствия.
-  Ладно, - сказал Сергей. – Давай вёсла и иди отвязывайся, а я Лену подниму. И спасательный круг не забудь! – уже вслед уходящему инструктору крикнул Сергей.
Лена поднялась сразу, молча быстро оделась. У берега в отвязанной лодке сидел «патриарх». Сергей поднял Лену на руки и перенёс в лодку по мелководью. потом кинул вёсла, вывел лодку на глубину, заскочил сам и стал налаживать вёсла. Выйти в море не пришлось. Через десяток гребков правое весло хрустнуло и переломилось на уключине.
-  Эх, патриарх, гнилое весло выбрал.
- Темно было, - уныло оправдывался тот. Ты, Леночка, не огорчайся. Я всю неделю на базе, порыбачим ещё.
- Тебе что, а у меня разводное дело. Лена знать не желает, что бывают форс – мажорные ситуации.
-  Так хотелось рыбы…, - грустно в пространство сказала Лена.
Сергей, толкаясь одним веслом, вывел лодку на песок. «Патриарх» кряхтя выбрался и уже с берега сказал:
- Вёсла под замком, ключник в посёлке. Если по комнатам не найду, то отменяем рыбалку.
- И искать нечего, не найдешь, - сказал Сергей. Чего зря успокоительное давать женщине.
«Патриарх» ушёл.
- Я в лодке посижу, - сказала Лена и отвернулась к мерцающей первыми солнечными блёстками воде.
-  Ничего не высидищь,- сказал Сергей. – Я спать.
Но Лена не ответила и не повернулась. Может, не слышала.

Весла, конечно, не нашлись. Сергей зашёл к себе и прилёг на диван, раздумывая, что же теперь делать и как объяснить Лене, что случайности распространяются на всех и на неё тоже. «Пойду за Леной, всё, встаю, - думал Сергей и глаза его закрылись. Он заснул. Проснулся от резкого голоса Лены.
- Конечно, я так и думала. Я сижу как дура набитая. Я – женщина с большой буквы, целый час жду своего прекрасного внимательного мужчину, рыцаря… А он дрыхнет. Обещал любить, на руках носить, служить, а сам даже рыбалку не смог устроить. Только смотрит за мной, что я и как, с кем словом переброшусь. Домостроевец чёртов, весь отпуск мне испортил…
- Лена! Здесь же сто метров от берега. Неужели непонятно, что вёсел не будет, я же говорил…, - вяло отмахивался Сергей, понимая, что в этот раз надо было обязательно вернуться, не надо было засыпать. Но и не видел причин для вспышки ненависти.
-  Мне понятно только одно, что такие женщины как я, не для тебя.
Лена быстро переоделась в пляжный костюм, взяла сумку и ушла, хлопнув дверью. Сергей поднялся с дивана, достал бутылку с коктейлем, налил полстакана, выпил. Подождал, пока тёплый поток оздоровительной жидкости целебным потоком разлился по телу, разделся, лёг под свежую простыню и мгновенно заснул.
Проснулся Сергей, когда пропикало по транзистору двенадцать. Лены не было. Он побрился, привёл себя в порядок, прошёл в столовую турбазы и плотно поел. Вернулся в коттедж, положил в сумку фляжку «коктейля», пачку американских сигарет, которую хранил как драгоценность и не показывал даже Лене, и поехал в Ананьево. Контракт с турбазой заканчивался через восемь дней. Продлять его после утренней сцены Сергею не было смысла. «Устала женщина быть мужней женой», - пробормотал он чуть слышно, вспоминая все события прошедшего. «Значит пора заказывать билеты, чтобы надо мной не хохотало побережье, когда она стыкнётся с пастухами». Он долго шёл по шоссе между домами и вышел за посёлок. За посёлком прошёл кладбище, огороженное глинобитной стеной и вышел на лётное поле с антеннами и маленьким домиком – фургоном. В фургоне находились два весёлых человека. Один из весельчаков записал заказ и попросил прийти через день. Сергей предложил закурить американские сигареты и попросил сделать билеты сразу. «Нет, нет! – сказали весёлые люди.- «Так не бывает». Сергей достал неразлучную фляжку с облепиховым коктейлем. Проверили весёлые люди на запах и на вкус. Один из них взял наушники и через час Сергей положил в сумку пустую фляжку и два билета на вылет из аэропорта города Фрунзе через восемь дней.
Стояли первые дни августа. Сергей щёл вдоль шоссе с обеих сторон огранённое пирамидальными тополями. Тополя, долго не смачиваемые дождями, пропылились и шуршали заскоруслыми листьями. И только на самых вершинах ещё блестели зелёнью.

УШ.
С билетами на обратный путь Сергей почувствовал, что у него прошла полуосознанная неуютность, набегавшая на него время от времени в последние дни. В посёлке он зашёл на рынок, купил, как обычно фрукты, овощи. Не торговался. В былые годы, как он помнил, восточный народ разговаривал с покупателем охотно, торговался до исступления и покупателя без покупки не отпускал. Сейчас откровенная алчность не располагала к торгу: цена высока, молча отходил; устраивала – покупал. У киоска с пивом продавали манты. Сергей взял пиво и тарелку с мантами. За стоячим столиком он увидел девушку, показавшейся ему знакомой. Он подошёл, попросил разрешения на компанию и стандартно сказал, что он её где – то видел.
- Конечно, видели, - ответила она. - Я работаю на турбазе культорганизатором, и меня зовут Оля. А Вас я знаю и жену Вашу тоже. Она на самом деле Ваша жена?
«Начались отзвуки», – подумал Сергей и сказал:
- Разве есть сомнения?
- Да нет, я так…
- Что так?
- Вам виднее.
Сергей предложил Оле отказаться от автобуса и до турбазы дойти пешком. По дороге Сергей узнал о турбазе и её обитателях намного больше, чем если бы вздумал пристально изучать события, людей и нравы в течении месяца. Но он не собирался ничего изучать и на турбазу не обращал внимания. А она жила, и часть её достаточно внимательно наблюдала за его коттеджем.
В коттедже Сергей увидел на столе размашистую записку: «Ушла гулять». «Гулять, так гулять», - подумал Сергей и стал раскладывать покупки. Вынул и положил на стол билет с Лениной фамилией. Закурил американскую сигарету из последней полупустой пачки, сел в кресло, положил ноги на стоявший рядом стул, пустил колечки дыма к потолку.
- Устала женщина быть вдвоём. Значит что - то треснуло, - подумал он о Лене. Но думать о причинах не хотелось, да и не видел он в себе этих причин. Их потянуло друг к другу от одинакового состояния одновременно нахлынувшего комплекса тоски от одиночества. И они не думали о том, что взаимные обещания быть вместе накладывает на обоих немало самоограничений. Но кризис прошёл, темнота просветлела, и показалось смешным это самоограничение, когда вокруг столько внимания от незнакомых, но приятных людей. Да и может ли минутное влечение соединить надолго людей. В первые дни Лена много говорила о будущем, о том, как и где они будут жить, с кем дружить, с кем встречаться. Сергей не отклонил ни одного её предложения, только одобрительно улыбался. Лена ему нравилась, но он считал, что мужчине в эти планы встревать ещё рано. А сейчас становится поздно.
- Всё - таки я прав, - снова размышлял Сергей. - Какая к чёрту и кому нужна такая вот однолюбая любовь, да к ней ещё старомодная верность. Верну Лену матери и забуду. Хотя она в одном права – лучше женщины на этом побережье нет.
Сергей докурил ещё одну сигарету из американской пачки, какие в эти края не доходили ещё ни за какие деньги, и посмотрел в окно. На улице стемнело. Лены не было. Он вышел к озеру и встал на край дощатого причала. Тянул вечерний бриз, поднялись волны и с шумом разбивались о деревянные сваи. Небо было чистое. От луны по воде бежала бледная дорожка и высвечивала отблеском тёмные горы. От «Парусов» слышалась музыка, в неярких огнях мелькали тени. Сергей прошёл туда. За крайним столиком под тентом сидела Оля и знакомый инструктор с девушкой. На столе стояла бутылка коньяка и лежали конфеты.
- Идите к нам, Серёжа, - позвала Оля.
Сергей поздоровался и сел.
- Выпьешь? – предложил инструктор.
Сергей кивнул.
- А Вы почему один? – спросила Оля.
- Жену потерял, - улыбнулся Сергей и взял стакан.
Оля с девушкой переглянулись и улыбнулись. Все выпили.
- А мы только что разговаривали о Вас с Леной, - сказала Оля.
- О чём, если не секрет….
- А то, что вы очень смотрящаяся пара. Когда вы добры друг к другу – глаз не оторвёшь. И весь берег в смятении, когда наоборот. Непонятно, кто из вас что ищет.
- Вот как, - сказал Сергей. – А я –то думал, что мы всегда добры…
- Тогда бы не пришлось искать жену.
- Я не сказал, что ищу. Я сказал, что потерял.
- А надо бы поискать, - сказала девушка инструктора, несмотря на его предупредительные знаки.
- Женщине не следует надоедать, когда она не хочет нас видеть, - ответил ей Сергей.
- Вам виднее. А вообще –то Ваша Лена сидит сейчас в ресторане в Ананьево с одним кавказским человеком по имени Валера. Он здесь с компанией пляжников из диких отдыхающих.
- Вот женщины!? – воскликнул инструктор и ещё хотел что-то сказать, но Сергей опередил:
- У нас тоже неплохая компания, - сказал он улыбаясь. – Давайте ка теперь я угощу вас коньяком.

Когда Сергей, проводив Олю и ребят до инструкторского корпуса, вернулся в коттедж, Лены всё ещё не было. У двери он нашёл большое эмалированное ведро с привязанной плотно крышкой и записку от Мурата. «Рад выполнить Вашу просьбу и посылаю горный кумыс. Пейте, здоровейте, будет время, заеду».
- Сплошная приятность, - покачал головой Сергей. - И ты, Мурат, не устоял. Ведь не ради меня ты шлёшь такой подарок.
Поставив ведро на сервировочный стол, Сергей выпил сразу две кружки. Кумыс был густой, как сливки, холодный и непередаваемо словами вкусный.
За окном прозвучал сочный Ленин смех, застучали каблучки по деревянному тротуару, в дверь прошла Лена, и обернулась в темноту с приглашающим жестом.
- Проходи, пожалуйста, Валерий. Сергей тебе ничего не сделает, он смирный.
Вошёл молодой человек лет двадцати двух, двадцати трёх, смуглый, черноволосый с довольно тонкими и правильными чертами лица. Сергей едва ли бы отличил таджика от узбека, но то, что вошедший был лицом кавказской национальности, он определил сразу.
- Познакомься, Сергей, это Валерий, мой новый друг, - сказала Лена, пропуская того вперёд.
- Очень хорошо, - сказал Сергей, не замечая протянувшейся руки. – У меня теперь будет вполовину забот меньше, раз у Лены появился друг, готовый ей служить. И я смогу заняться некоторыми своими делами, которые забросил на безоблачном Иссык – Куле… Вы, Валерий, умеете ловить рыбу?
- Рыбу!? – Валерий удивлённо посмотрел на Сергея, потом на Лену. Лена ответила ему завлекающим взглядом. Некоторое время они смотрели друг на друга. Валерий бледнел, проглатывая застрявший в горле комок воздуха. «Влюбился», - зафиксировал Сергей и продолжал.
- Да, рыбу. Лена очень любит рыбу. В ресторане Вы не угощали её рыбой? Она бы это оценила. А я рыбак никудышный. И если Вы поймаете, купите, украдёте рыбу, то очень обяжете меня. Я не умею делать ничего из перечисленного. Теперь Лена удивлённо смотрела на Сергея.
- Но причём здесь Валерий? – спросила она.
- За дружбу надо платить,- очаровательно улыбнулся Сергей. И не дожидаясь ответа, добавил.- Вот твой друг и поклонник Мурат это понимает, и прислал целое ведро кумыса с горных пастбищ. Вертолётом доставленное. Лично для Лены. Но угощаю я, как первое лицо в доме. Давай, Валера, пей. Я не думаю, что ты сможешь так побаловать Леночку. Я уже пробовал, но с вами выпью пиалочку. А в промежутке могу предложить лучшую американскую сигарету. Такие и на Кавказе редкость.
Лена пила кумыс и молчала, поглядывая на Сергея неспокойным взглядом.
«Что, Леночка, ещё грань открылась?»

«Что же ты вытворяешь, Леночка? Что тебе надо? Не доставалось тебе, видно, большого горя за твои проказы…И если ты почувствовала нашу несовместимость, то зачем делать из меня врага, выставляя нас обоих на обсуждение всему побережью», - так думал Сергей на ночном берегу, куда они вышли прогуляться втроём. Лена демонстративно держалась за Валерия и поглядывала на Сергея. Действие, а это было заметно, проходило не по её сценарию. «Забавная ты, Леночка. Красива, добра и неглупа, а что-то недостаёт. Если моей ревности, то это у тебя не получится. Если тебе хочется вызвать меня на скандал, чтобы оформить разрыв по моей вине, то и этого не получиться. Я ещё не успел разлюбить тебя, глупая».
Пройдя немного вдоль берега, Сергей остановил пару, и сказал:
- Оставляю вас, мои хорошие. Я немного устал за сегодняшний день. Всегда буду рад видеть Вас, Валерий, у …себя. – И приветственно махнув рукой, ушёл в темноту кустарников.
Дома Сергей принял холодный душ, лёг в постель и включил приёмник. Далёкий, многомиллионный, отделённый от Иссык – Куля во всех направлеииях, живущий мир пел, смеялся, тревожился. Сергей прокрутил настройку и наткнулся на второй концерт Чайковского для скрипки с оркестром и затих, забыв про горящую сигарету. Звуки музыки входили в самую глубину чувств, вызывали неосознанную тревогу. Ему захотелось увидеть своих друзей, окунуться в рабочие проблемы, ему захотелось активной жизни, где можно просто дружить и уйти от этой непонятной мутоты, затеянной Леной.
Оставленная в темноте ночи на пустынном берегу вдвоём, Лена быстро распрощалась с Валерием и вернулась в дом к Сергею, включила свет.
- Ты зачем мальчика в неловкое положение ставишь - поклонник с кумысом, американские сигареты, рыба…
- Мальчик! Этот мальчик в своей деревне должно быть всех девчонок перещупал.
- Не хами.
Из приёмника звучал концерт.
-  Слушаешь Чайковского! Вот уж не думала, что тебе нравится классика. А это что? Билет на самолёт! Я и забыла, что надо будет возвращаться. И только для меня? А для тебя?
-  Для меня в моём бумажнике.
- Тогда положи и мой к себе.
- Я подумал, что с билетом в руках у тебя будет больше самостоятельности и ты даже можешь оставить меня.
- Это ты один решил.
- Нет, вдвоём. Так мне посоветовала поступить женщина.
- Какая ещё женщина?
- Моя новая подруга Оля.
- Ну, вот что, милый. Возьми билет и никаких подруг. Уже поздно, а завтра мы едем в Пржевальск. И я ещё хочу быть с тобой. – Лена потянулась и стала раздеваться.- Как хорошо быть любимой всеми, а любить одного.

Пржевальск – туристская Мекка Иссык –Куля. На высоком берегу озера могила, памятник и музей генерала Пржевальского. Небольшой парк у памятника, аллея, цветы. Сергей сделал все необходимые снимки с Леной на главном плане и долго стоял у могилы. Лена ушла с группой проникаться общим настроением, а Сергей думал о человеке гордом, покорившем не только центральную Азию, а души людей ещё совсем неуютного и малокоммуникабельного Х1Х века, которые свято почтили его просьбу, похоронив на высоком берегу его любимого озера, поставили памятник, достойный лучших образцов памятников. И даже при равнодушии к величию всего русского в царской России, назвали город его именем. Для достижения своих целей матёрый человечище не создал семьи и закончил род сильных и мужественных людей сравнительно молодым от случайного заболевания.
Пребывание в Пржевальске снова примирило Сергея с Иссык - Кулем. Лена тоже как- то сосредоточилась и не пикировалась. По программе экскурсии они съездили в экзотическое ущелье с родоновыми источниками и скальными «девятью» братьями. Затем в самом городе прошлись по бывшим купеческим лабазам, составляющим нынешний торговый центр, но ничего экзотического более не обнаружили. В автобусе разговорчивый «патриарх» (а он возил группу) заливался легендами и сказаниями об окружающих местах. Лена сидела, прижавшись к плечу Сергея.
-  Хорошо быть счастливым человеком, - сказала она, когда они приехали и шли к дому. – Пржевальский был счастливый, как ты думаешь.
-  Наверное…
-  Всю жизнь без жены, без женщины…
-  Значит, женщина в жизни мужчины ещё не всё.
-  А для тебя?
-  Я же сразу сказал, что люблю женщин. И они хорошо ко мне относятся.
-  Кроме меня, да.
-  Почему? Ты тоже хорошо относишься. Только видимо устала от одиночества вдвоём.
-  Я не могу без общества, это правда, - сказала Лена как-то невесело. - И это выше моего рассудка. Я не управляю собой.
Сергей промолчал. Вечер и ночь прошли ласково.

Утром Лена ушла рано, сказав сонному Сергею, что обещала Валерию быть на море с ним. Солнце было в зените, когда он нашёл Лену и Валерия, бросил рядом одежду и ушёл в воду.
-  Поешь фрукты сначала, - крикнула вслед Лена, но он только махнул рукой. Ему было скорее смешно, чем обидно. «Обманули всё побережье исключительной супружеской парой», - пробормотал он про себя, и ласковая вода приняла его как родного. Сергей хорошо плавал, но не бравировал и не заплывал далее прямой видимости. В этот раз он забылся, руки и ноги работали, как хорошо отлаженный мотор, и он откинулся на спину, когда песочный берег закрылся дымкой. «Вот, чёрт! – ругнулся Сергей. – Километра два – три отмахал. На берегу, должно быть, суета… А вдруг Лена вообразила, что он из-за неё топиться уплыл. Да и поделом ей», - рассердился он. Лёжа неподвижно на спине, он смотрел в бесконечную глубину неба, по которому медленно плыли редкие кучевые облака, и мысли его бродили где - то за пределами осознанного. В море он пробыл часа три. На берегу действительно было оживлённо. Лена сидела на песке в безвольной  позе, рядом стоял Валерий и ещё несколько мужчин и женщин и, видимо, давали ей советы.
- Да он уже три часа назад уплыл, - услышал он Ленин голос, и тут она увидала Сергея. Лицо её исказилось злой гримасой, которую сменила глубокая усталость. Видимо она провернула сценарий с пропажей Сергея и представила, какие хлопоты ей придётся перенести вдалеке от дома, без знакомых, без денег и всего прочего. Она вскочила навстречу, но злость переборола радость. « Ну и негодяй!» – кинула она Сергею и опустилась без сил на песок.
-  Помоги ей, - сказал Сергей Валерию, который стоял, не зная, радоваться ему или огорчаться.
Лена вернулась заполночь. Сергей читал, лёжа в постели.
-  Я была с Валерием.
-  Это что? Алиби!
-  От чего?
-  От подозрений в совершении половых сношений.
-  Это уже слишком.
- Отчего ж. При живом любимом муже заявляешься в два часа ночи и говоришь, что была с мужчиной.
-  Но он же мальчик…
-  Надеюсь, он высушил твои слёзы, утешил жаркими обьятьями? Время было достаточно.
-  Я тебе сразу сказала, что у меня в постели только один мужчина и это сейчас ты.
-  Неужели это я?
-  К сожалению!
-  Я не могу тебя любить…как вчера.
-  Люби по сегодняшнему. Но я о другом. Ты ни разу не сводил меня в ресторан. Почему?
-  Какие здесь рестораны. Это ж не Ялта, не Сочи. Ты же сидела с Валерием в Ананьево? Тебя устроил уровень. Ты же «белая» женщина. Ресторан - это веселье, музыка, радость быть с любимым мужчиной  на зависть всем. Мне кажется, что за прошедший месяц побережье только и толкует о тебе. И веселья и музыки хватало. И, извини, я не могу, как Аладдин, создать в один миг что – нибудь фешенебельное .
-  В Ананьево вполне прилично и Валерий приглашает нас завтра вечером. Если у тебя есть деньги?
-  Странных ты друзей выбираешь, Леночка. Если я кого куда приглашаю, я никогда не спрашиваю, есть у них деньги. Как я тебя в путешествие пригласил. Неправда ли?
-  Как-то неудобно…
- То есть ты проповедуешь чистую любовь, не за деньги. Но если платить буду я, значит я его пригласил, а это мне как-то не надо.
- Я хочу пойти в ресторан!
- Хорошо. Только я для компании приглашу Олю, чтобы мне скучно не было.
-  Но…
- Только так, моя хорошая! И, похоже, у нас будет первая ночь без любви
- Ну, уж нет!
Лена в бальном платье в ресторане пленяла Ананьево. Обшарпанный зал, убогая обстановка. Плохонький оркестрик – квартет гремел до звона в люстрах. Зачем ей это было надо, она и сама не знала, как и всё, что выкидывала в последние дни. Она действительно притомилась от обязанности быть везде и всегда только с Сергеем и её мечты о полном слиянии навсегда казались уже наивно – несбыточными. И ей уже хотелось поскорее добить остаток срока и обязанностей «жены» и вернуться в привычную обстановку к милым необязательным друзьям. Ей хотелось позлить Сергея за его настойчивое соблюдение приличий супружеской пары, но он не злился, и не ревновал. И её охватывало безрассудство и желание обидеть его, сделать больно. Это быстро проходило. Сергей оставался лучшим и любимым. И она не хотела делать так, и делала. Юный Валерий сидел и смотрел только, как она подлетала к столу, выпивала рюмку, целовала его в щёку и снова летела танцевать с кольцом «кавалеров», окружавших её. Валерий бледнел и хмурился. Сергей танцевал с Олей.
-  Вчера я была в регистратуре, - сказала Оля.
-  Не понимаю.
-  Посмотрела вашу регистрацию.
-  Зачем?
-  Чтобы узнать – вы муж и жена или любовники. Теперь я спокойна. Я скоро выхожу замуж, и мне хотелось узнать, как должна вести себя жена в присутствии мужа. Признаться, я была немного смущена, наблюдая за вами, а теперь спокойна.
-  Почему же мы вас так заинтересовали.
- Вами вся турбаза и «дикие» интересовались. Вы очень хорошо смотрелись вместе.
-  Совсем не так, как сейчас.
-  Совсем не так.
- Что ж, мне остаётся только пожелать Вам смотреться всегда одинаково хорошо.

Лена за столом целовала Валерия и весело смеялась. Валерий оттолкнулся, заметив садившихся за стол Сергея с Олей, и стал наполнять рюмки.
-  Как, Леночка, довольна ли ты выходом в «свет»?
-  Ещё как, только ты меня совсем забросил, и если бы не Валерочка, то хоть пропадай.
- А скажите, Валерий, обратился Сергей, - а правда ли, что Вы хотите отобрать у меня Лену и жениться на ней?
-  Сергей, как ты смеешь, – попыталась остановить Лена.
- Вчера, Лена, когда тебя дома не было вечером, т.е. когда ты проводила время с Валерием, ко мне пришли его друзья, Костя и Саша, кажется, и между нами состоялся исключительно интересный разговор.
«Здравствуйте»,- сказал один из них, по-моему Костя. – «Извините, что мы Вас тревожим, но у нас одна просьба: попросите Вашу жену, или кто там она Вам, оставить Валерия в покое. Он свихнулся и нас уже не слушает. Заявляет, что любит её и женится на ней. Никакие разговоры, тем более с его состоянием неуправляемости, не помогают. А он же ещё пацан. Мы всё понимаем, нам неудобно, но…»
-  Вежливые такие люди, воспитанные..
-  Такого не могло быть, Сергей, это неправда.
-  Обижаете джентльмена, сударыня.
-  Это так, - сказал Валерий, и вся кровь отхлынула у него от лица. Сергею даже показалось, что он сейчас упадёт в обморок. – Я готов жениться на ней хоть сейчас и отдать за это всё…
- Вы, Валерий, конечно, не подозреваете, сколько это «всё»! Но, уверяю, немало…
-  Я готов, родители помогут…
-  Мне начинает казаться, что меня разбирают как товар, - поднялась Лена с места, презрительная и величественная. – Я белая женщина, я сама решаю быть при ком или быть свободной. Вот, дорогой Серёжа, твоё кольцо и считай себя свободным.
Она нервно дёрнула кольцо с пальца. Кольцо вырвалось из рук, вылетело на подоконник, подпрыгнуло и ускакало в открытое окно. В зале охнула женщина, и стало неожиданно тихо.
- Вот сейчас ты действительно обратила внимание на себя, - сказал Сергей и встал. – Я бы рекомендовал сегодня больше не пить, сударыня.- И пошёл к выходу.
На улице его догнала Оля, взяла под руку. Немного они прошли молча. На остановке Сергей посадил Олю в автобус.
-  Я побуду один, Оленька. – сказал он,- спасибо тебе. – И видя, что Оля что –то хочет сказать, добавил, - вот так очень просто кончаются «беззаконные» браки.
.
Когда кольцо мелодично звякнуло и поскакало на улицу, Лена замерла. «Что же это я вытворяю», - подумала она. Ей захотелось спрятаться куда – нибудь, чтобы не видеть этого, чтобы сказать, что это неправда и ничего этого не было. Хотелось кинуться за Сергеем, расплакаться от обиды у него на груди, сказать, что она не хотела этого, что всё случайно и относится не к ней. Но пока она так стояла, глаза её наполненные ужасом невозвратимого, увидали спину Сергея, уходившего из зала и Олю, побежавшую за ним. «Зачем это она, а не я иду за ним», - мелькнуло у неё, но Лена не бросилась за Сергеем, а устало опустилась в кресло. « Зачем это всё! Какая чёрная сила толкала её на эти поступки? Зачем она поощряла этого мальчика, загоревшегося любовной страстью. Нравилось горение юного сердца, возвращавшего её на минуты в юность от своего заканчивающегося бальзаковского возраста. Это же шутка». Но непонятная сила вызывала в ней неприязнь к Сергею за его спокойствие и снисходительные улыбки на её откровенное принятие ухаживаний Валерия, так открытое всем окружающим. Но сцена с кольцом была ужасной.
-  Леночка, вот мы и одни. Я так счастлив.
« Кто это сказал?» - Лена оглянулась и увидала наклонившегося к ней Валерия. « Кто такой!» – подумала она. Потом вспомнила.
-  А…Жених! – скривив губы в усмешке, пробормотала она. - Иди ты к чёрту! - оттолкнула Лена протянутую руку. - Да разве можешь ты для меня что – нибудь значить. Женские капризы принимать чёрт знает за что. Ведь если бы ты мог подумать своей глупой башкой, ты бы понял, возможно, что я и мизинца Сергея не променяю на всё твоё дурью набитое тело. Видеть тебя не могу…
Лена поднялась и вышла на улицу. Она шла по иссык-кульскому шоссе бездумно, чувствуя, что действительно выпила лишнего и где-то в глубине души надеялась, что встретит Сергея и прижмётся к его дружескому плечу. Она действительно была близка к встрече с Сергеем. Он был совсем недалеко. Ещё минута и они бы встретились. Но чёрные силы её души были против её счастья. Из темноты крупной чёрной тенью выползла бесформенная фигура.
- Красотка в полночи одна…,- пропитым голосом прохрипела тень. - Не знает куда бредёт. Может, со мной побалуется.
- Убери руки, дерьмо,- закричала Лена и ударила подступавшего мужчину по рукам.
- Ах, ты, блядь такая, дерёшься. Да я тебя…- Выражения и поступки обладателя хриплого голоса не предполагали для Лены ничего приятного. Мужчина схватил её за плечи, за грудь и начал ломать. Лена, обозлённая событиями последних минут, в ярости обрела силу, ударила мужика ногой в пах. Тот заорал и повалился на землю, увлекая за собой женщину.
- Меня, королеву, силой, - бормотала она и крепко держала руки насильника, не давая тому освободиться и искала возможность схватиться за его морду зубами. Вдали показался свет фар от автомобиля.
- Да отпусти ты, сволочь, вот привязалась, - заорал мужик, оттолкнулся ногами, вскочил и бросился бежать в темноту. Темно – красные, в темноте совсем чёрные «жигули» остановились перед поднимавшейся Леной. Вышли двое мужчин, оба киргизы, в европейских костюмах, при галстуках.
- Что случилось, девушка? – спросил, подошедший ближе. – Нам показалось – была какая – то драка.
- Нет. Я подвернула ногу и упала. А вообще я потерялась и не знаю, куда идти. Мы тут немного выпили с компанией и растерялись. Я пошла по шоссе, иду, иду…
-  Вас не потеряют до утра?
-  Думаю, что нет.
- Тогда садитесь. Мы из киргизской филармонии. Едем в гости, запаздываем. Но думаем, что успеем. А Вы в бальном платье и куда как хороши. Скажем, что артистка из гастрольной труппы.
-  И не ошибётесь,- Лена уже оправилась. – Как это мило в пустыне встретить коллег. Я тоже принадлежу искусству.
- Очень приятно, – мужчины заулыбались. Сидевший за рулём, вынул визитную карточку и протянул Лене. – Пожалуйста. В любое время, когда я на службе.
-  Дайте сигарету, - попросила Лена.

Минут через тридцать машина свернула с шоссе и выехала на берег Иссык – Куля к неярко освещённым строениям. В одном из домов слышалась музыка, гул нестройного многоголосого говора. Когда вошли, Лена увидала за длинным столом человек тридцать, мужчин в основном, которые увлечённо пировали.
- О, наконец –то! – встретили прибывших нестройные возгласы. – Да ещё с такой красавицей. Откуда?
-  Не поверите, но с большой дороги, - сказал водитель.
Лену окружили вниманием. Она выпила прекрасного пятизвёздочного коньяка Ереванского разлива и увлечённо отозвалась на разнообразную копчёную и вяленую рыбу. Ей что- то долго говорил водитель подобравшей машины, она машинально кивала, не вслушиваясь. Потом он повёл её куда –то. Они вошли в комнату с большим диваном и он, привлекая её на диван, начал её жарко целовать, обволакивая густым запахом спиртного и немытого мужского тела.
- Ты бы сходил, помылся, - равнодушно сказала Лена.- Ей было всё равно, но очень хотелось спать.
- О, да, да! Я прямо в озеро. Божественно! – мужчина схватил полотенце и убежал. Когда он вернулся в комнату посвежевший, он увидел, что Лена крепко спала, не скинув даже туфельки.
- Жаль, - пробормотал киргиз, - но здесь сейчас брать нечего. Подождём до утра. – И ушёл туда, где ещё долго и много пили.
Проснулась Лена к полудню, с трудом припоминая события вчерашнего вечера. Обойдя по порядку все дома, нашла вчерашнего приятеля, храпевшего одетым в соседнем строении, растолкала и попросила отвести домой.
- В знак нашей дружбы, - отработанной очаровательной улыбкой одарила она его. Охлаждаемая встречным ветром через форточку, она прошелестела страницами вчерашнего дня и решила, что всё хорошо. А Сергею так и надо!

1Х.
Сергей сидел на веранде и курил после обеда в столовой турбазы. У него ещё оставалась уйма талонов в эту столовую, закупленных в первый день прибытия и он раздумывал, как их перевести обратно в деньги. Он ведь был простым советским инженером, и только премия за «резонанс» выручила его в этом безрассудном приключении. К коттеджу на большой скорости подъехали тёмно-красные «Жигули». Дверь машины открылась, вышла Лена, наклонилась, что-то сказала водителю. Дверь хлопнула и машина ушла.
-  Откуда мадам и здорова ли? – спросил Сергей.
-  Спать хочу, - сказала Лена и скрылась в доме. Послышался шум воды в душе, потом всё стихло. Сергей зашёл в комнаты. Лена спала голая, едва прикрывшись простынёй.
-  Жива, слава богу, – негромко произнёс Сергей. – Теперь и прощальными делами заняться можно. До вылета самолёта оставалось три дня.
Он пошёл к Юрию Приходько. Тот по плану вёл завтра группу в дневной выход в ладшафтное ущелье, где туристы прощались с Тянь – Шанем и Иссык –Кулем. Сергей тоже хотел сводить Лену на «прощание».
-  Чтоб всё было по полной программе, - сказал он Юрию.У Юры сидела Оля.
-  Как дела? Как Лена? – спросила Оля.
-  Всё в порядке. Мадам прибыла в полном здравии.
-  А у меня новости. Валера вчера напился, подрался и попал в кутузку. А утром начальник забралещё и его друзей и всех, под присмотром ментов, посадили в автобус и отправили.
-  Ну и ладно, - сказал Сергей, подумав, что он мог бы давно отправить эту компанию через высокого майора, с которым подружился за бешбармаком.– Значит так, Оля и Юра. Завтра мы едем с Юрой в ущелье, а послезавтра –прощальный ужин. И если вы реализуете эти талоны, или обменяете на деньги – ужин должен получиться богатым. Приглашаются все инструкторы!
-  Сделаем! – сказали Оля с Юрой.

-  Привет, моя хорошая.
-  Привет. Где ты пропадал? – спросила Лена, когда Сергей , уйдя на озеро после разговора с Юрием и насладившись водными ваннами, вернулся домой к вечеру.
-  Повинуюсь и докладываю. Но сначала вот вам ужин, пожалуйста.
-  А ты?
-  Я поел. Кстати, коктейль примешь?
-  Пожалуй, будет очень к месту…Но, слушаю, - сказада Лена, принимая бокал.
-  Утверждал отвальную программу. Осталось два полных дня и извини, что всё провёл без согласования с тобой по независящим от меня обстоятельствам.
-  И что за программа?
-  Видишь ли, мы потратили лучшие дни наших отношений, а я тебе не показал горы вблизи. Понимаешь, Тянь – Шань подо мною…Как ты без этого обойдёшься? Завтра с Юрой и его группой едем на прощание в ущелье на весь день. А послезавтра прощальный ужин в пять вечера со всеми желающими.
Мысли у Лены прыгали. Она ждала упрёков за объявленный разрыв, за ночь, проведённую незнамо где. А он ведёт её в горы и устраивает прощальный ужин. Но язык её вёл себя самостоятельно и выдал:
-  Можно я приглашу Валеру, я вчера его обидела?
-  Ты вчера меня обидела! – не выдержав, раздражённо сказал Сергей. – Но на ужине буду я, а Валерий нет!
-  ?!
-  Его выслали вместе с друзьями за хулиганство.
Лена задумалась. Потом подняла глаза на Сергея и сказала медленно:
-  Если ты приложил к этому руку, я никогда…
-  Не надо говорить мне «если», Леночка, – ласково, настолько ласково сказал Сергей, что Лена невольно сжала губки.
-  Ладно, не буду. Пойдём на море погуляем и спать.
В постели их не могли удержать от близости никакие размолвки и любились они до изнеможения. «Всё в тебе чисто?» – только и спросил Сергей, но Лена только крепче прижалась к нему.
Утром автобус довёз туристов к предгорью. Дальше вверх вела хорошо утоптанная многими туристами тропа, вьющаяся между огромными валунами. Прошли километра три. Дальше было совсем круто, и группа остановилась на привал. По ущелью бежала речка, через которую в этом месте был брошен мостик. Отсюда далёкий Иссык –Куль был виден во всей красе. На пути Сергей снимал экзотику и Лену на её фоне и разговаривал только о природе, призывая в союзники Юрия. А Лена была занята другими мыслями. Непонятный он, этот мой Серёжа. Целый месяц, как он «мой», а я не могу утвердительно ответить, что он мой. Я и расстаюсь с ним, наверное, из-за этого. Его ничто не берёт, ничто не раздражает. Ни одного грубого слова за месяц. За брошенное кольцо, за ночь проведённую неизвестно где и с кем уже живьём можно съесть или бросить меня. А может, ждёт моих извинений? Вот дурак. И не своей ли покорностью хочет убедить меня, что любит и не отстанет. Ну, уж нет. Возможно, зря отдала ему билет. И чернота разъедала её врождённую доброту и она ненавидела уже Сергея за то, что он встретился ей, за то, что привёз в эти дикие края, где и покрутить любовь было не с кем, кроме слюнявого кавказского мальчишки. Все свои глупые поступки прокручивались в её сознание, и их она так же переносила на Сергея.
-  Послушай, Сергей, - почему ты не спросишь, где я была в прошлую ночь, с кем была?
- Тебе это нужно!?
- Да!
-  Честно?
-  Честно.
-  Не интересно.
-  Как не интересно? Почему?
- Потому что мне не интересны поступки, унижающие человека. А последние дни ты только и занималась самоунижением.
-  Ну, это чушь какая –то, - вскинулась Лена. – Скорее ты унижался мною. Все видели, что я тобой пренебрегла.
- Думай, как хочешь. Ты свободная женщина и вольна в проявлении своих чувств.
-  У нас в стране все женщины свободны.
-  Я хотел сказать, что ты не ответственна перед законом.
-  Разве закон в чувствах волен?
-  Нет, конечно! Но к порядочности в отношениях обязывает.
-  А не кажется ли тебе, дорогой, что ты, за личиной так называемой порядочности, скрываешь свою суть самого обыкновенного без свечения человечка. Безличностного, не способного на поступки. С тобой оказалась прекрасная женщина, редкая, может быть, пусть и случайно по какому-то тяготению. И ты спокойно смотришь, как она уходит от тебя, не борешься за неё. Вот смотрю я на тебя, и ты мне противен. Не понимаю сейчас, как я могла с тобой поехать, быть вместе столько времени, терпеть твоё мелкое тиранство. Ты положил на меня лапу, как на собственность, даже на других мужиков смотреть не давал. Я вольная птица, я летаю, я личность. А ты просто слюнтяй, прикидывающийся умным и сильным. А сам боишься, всего боишься, даже мальчишку приструнить, чтобы защитить жену, только подсмеиваешься. Тебе такие женщины не по зубам. И чтобы я раньше не говорила, я тебя не люблю и никогда не стану твоей женой.

Сергей слушал молча, не встревал.
-  Что же ты молчишь?
-  Пройдём ещё повыше. Туда, где деревья не мешают, и открывается весь Иссык - Куль. Оттуда есть что посмотреть. Вид оттуда облагораживает. – Сергей встал и подал женщине руку.
-  Дурак,- сказала она и пошла за ним.

Они поднялись на открытые скалы. Деревья остались внизу. Голубой Иссык –Куль лежал вдали, сливаясь с воздухом и был бескрайним.
- Созерцай, - сказал Сергей и поднялся на верхний выступ скалы, где можно было сесть и смотреть одному. Он не прокручивал слова женщины для подготовки умного ответа, так как знал, что она не права и не собирался доказывать ей это. Он не обижался на неё и не жалел ни её, ни себя за то, что любовь так скоро закончилась. Он верил, что судьба знает, что делает, и был счастлив, что несколько недель был охвачен ликующей любовью.
Лена сидела на мостике, покачивая ногами, и изредка поглядывала на Сергея. У неё с утра и в мыслях не было устраивать разборку. Вечер и ночь прошли как в первые дни. Можно было ничего не заострять и постараться забыть и сгладить все совместные неприятности. И оставить открытым ближайшее будущее. Но неведомое в ней разрезало последние ниточки, соединявшие их.
- Вот видишь, какую женщину ты теряешь. Я могу любить, даже если ненавижу. И как любить…- Лена говорила от ручья, где сидела на мостике и разглядывала своё отражение в воде и улыбалась.
- Ты хорошая женщина, - сказал Сергей. – Будь ей ещё и завтра. Завтра в нашем доме прощальный вечер.
Прощальный вечер прошёл с блеском. Оля с подругами постаралась. Сергей выставил весь запас облепихового коктейля и прикупил на все возвращённые деньги прочие напитки. Лена пела жестокие романсы под гитару и не отходила от Сергея, обнимая его и целуя непрестанно. Инструкторы соло и ансамблями исполняли горные песни. Горели свечи, летели пробки от бутылок. Сергей был весел и счастлив. На этом ужине на вечер вернулась юность и шепнула, что всё впереди. Ребята клялись в вечной дружбе, обменивались адресами и закончили праздник под утро ночным купанием. Сергей поцеловал в ночи Олю в губки, она ответила и пожелала удачи. Он ей сказал, чтобы она поберегла паспорт «чистым», если нет бескрайней радости.
А утром Лена и Сергей уехали не прощаясь. Вчерашняя ложь об их непрекращающейся любви осталась последней. Впереди лежал город Фрунзе с аэропортом, потоки незнакомых людей, где уже не надо было сохранять видимость ушедшей радости.
На центральном рынке во Фрунзе Сергей купил ящик с ручкой и наполнил его огромными кистями винограда с янтарными, почти прозрачными ягодами. Лучший виноград в Азии, расхваливал товар таджик.
- Это твоим родителям! – пояснил он вопросительный взгляд Лены.
Здесь же купил букет из десятка гладиолусов и вручил его Лене.
- Вот уж не думала, - улыбнулась она и добавила, - Ты всё – таки  здоров ухаживать за женщинами.
-  Что ты, милая. Я пока ешё ухаживаю за своей женой.
В аэропорту Сергей, оставив Лену отдыхать, зарегистрировал её посадку и сдал в багаж её вещи. Свой билет сдал и получил новый на три дня позднее. Вскоре объявили посадку. Лена и Сергей подошли к выходу. Сергей подал Лене билет и пропустил её вперёд. Она удивлённо взглянула на него.
- Так будет правильнее, Лена. Я обещал твоей маме вернуть тебя в лучшем виде. И вот возвращаю. Надеюсь, что Аэрофлот не подведёт. Ты прекрасно выглядишь, свежа, в полном согласии с самой собой и окружающим миром. Тебя ждут твои умные и необыкновенные друзья. А я сейчас задумчив и не вписываюсь в рамку нарисованной картины. И мне надо повидать моих друзей, Я их люблю, и мы им обязаны вместе, хоть это тебя и не касается.
- Я думала, что ты остался мне другом. Всё твоё поведение, выдержка и страсть мне казались неодолимой силой того, что я ждала, и искала.
- Ты не подтвердила своих слов действием, Леночка, – покачал головой Сергей. - Тебе не нужен друг моего склада. И вообще, тебе не нужны друзья-мужчины. Ты ошиблась тогда, когда это сказала, и я ошибся, когда поверил.
- Проходите, пожалуйста, пассажиры, посадку заканчиваем.
- Поцелуй меня, - попросила Лена.
Сергей наклонился к её губам.
- Ты меня любишь ещё немножко?
- Очень может быть, - ответил Сергей, и Лена прошла в автобус, покачав на прощанье букетом.
Не дожидаясь взлета, Сергей вышел на площадь и сел в такси.
Лена, машинально подчиняясь указаниям стюардесс, добралась до своего места. Самолёт взлетел без задержки. Под крылом мелькнули посадки, ипподром и скоро дымка закрыла от Лены ласковую и добрую для неё землю Киргизии. Она поправила положенный на столик букет. Среди стеблей белела бумажка. Лена достала бумажку, раскрыла. Уже очень знакомым неровным почерком  крупно было написано: « Не всё голубое подходит к зелёному!» Лена сжала бумажку в кулаке, и ей стало в одно мгновение беспросветно одиноко и холодно, как будто она оказалась в бескрайнем ледяном безмолвии.

Ананьево - Фрунзе