Мои дорогие мужчины, читаю ваши отзывы со слезами на глазах. Мы все через это прошли и проходим до сих пор.
«сухие похоронки» - я имела в виду, ту бумажку которую нам прислали после войны, в которой была написана дата когда отец пропал без вести. Да, действительно, в то время хоронить было некому. Зато волки были сытые в те годы. По деревне без страха ходили, сытые и довольные. Мы их через окно видели. Как в тёмной ночи горят их глаза. И мы в ужасе залезали к бабушке на русскую печь, боялись, что волки запрыгнут к нам в окно. Можно очень много вспомнить страшного, что досталось детям, которые находились в оккупации. Да и вообще всех людей нашей страны. Но мы выстояли. Я тоже совершила подвиг, я – дитя войны, (имею медаль) совершила подвиг тем, что я сумела выжить. Ооо! Это большой подвиг! Мы выжили для того, чтобы помнить наших отцов. И чтобы сегодня вспоминать и плакать о них.
Анатолий Михайлович, ваша мама Аксинья говорила «если бы был жив отец, у меня была бы другая жизнь» - я тоже так говорю. К великому сожалению, я жила в очень тяжёлой обстановке. В семье, в родне. И то, что я сейчас растеряла всё своё здоровье, я делаю вывод и давно говорю, если бы был жив мой отец, меня бы сея чаша миновала. Меня никто никогда не погладил по голове, не сказал ласкового слова, я выживала сама по себе. Пережила всё, что мне было назначено судьбой.
Что касается Сибири, люди там, конечно, сложные. Они могут быть добрыми и очень жестокими.
Анатолий Иванович, отвечаю вам. Нет, деревня Волково не имеет отношения к фамилии предков Владимира Фёдоровича. Колпашево названо именем его первооснователя Колпашникова. В 17 веке в Нарым нагнали заключённых и они там построили острог. И вот один из охранников Колпашников, построил там первый дом. Ну а дальше домик к домику. Так Колпашево и осталось Колпашевым. Род Волковых обрывается только на его прадедах. Откуда они пришли, как попали в те края, докопаться нам не удалось. Деды жили в Невальцева и в Новосёлово.
Когда мы молодые супруги приехали первый раз в Тогур, на смотрины сбежалась вся родня. После того, как я дала отпор, я об этом писала, мне в глаза уже никто ничего не говорил. Но вывод сделали такой: молоденькая, хорошенькая, тела нет, но она для Володи, она должна, она обязана, вся её жизнь только в заботе о Володе, она хорошая, но опять же должна быть хорошая только для Володи. Конечно, лучше бы он женился на той, которую мы бы ему нашли. На нашей челдонке. Но что делать…
А относились ко мне вот так: оценив меня, началось застолье. Вы не представляете себе, как эти люди умеют пить. Пили самогонку. Я не успевала головой вертеть за столом, как они пьют и как часто открывается погреб, из которого торчат две худые длинные руки тёти Сони, с новой бутылью или двумя самогона.
Когда Володе стало плохо, ему посоветовали выйти на улицу… освежиться.
Когда он вернулся зелёный, у него спросили:
- Что, Володя, плохо было?
- Было.
- Облегчился?
- Да.
- Пей, Володя!!!
Когда стали садиться за стол, дядька Егор, родной брат его отца, вернувшийся с войны инвалидом третьей группы, вдруг к столу из соседней комнаты поволок стул. Тётя Соня закричала: — Куда прёшь стул?
Дядя Егор ответил: — Так это для Кати! Не будет же она сидеть на наших скамейках.
Я засмеялась, говорю: — Буду-буду. Что такое лавки, я знаю. Выросла на них.
Но дядя Егор стул мне всё равно поставил.
Смотрю, они что-то едят, с таким аппетитом и нахваливают.
Я спрашиваю у мужа: — Слушай, что вы едите?
Он отвечает: — А ты что, не ела?
И стал мне накладывать на тарелку что-то непонятное. Родственники бдят.
— А что, Катя чУшам не ела? Ха-ха-ха!
Дали мне рыбу, нарезанную тонкими кружочками. Сырую, мороженную. Это оказалась стерлядка. Муж взял колечко, сунул его в соль и подал мне.
— Вкусно! — Я говорю – Так это строганина!
Ну, ажиотаж по этому поводу прошёл, а я через некоторое время спрашиваю.
— А дайте мне ещё немного этой ерунды.
Народ опять вскинулся: — Какой ерунды?!
— Ну, рыбу эту.
—Аааа, Катя хочет чУшам! А называет её ерундой. Ха-ха-ха!
— Так я забыла как она называется.
Суета: — Катя хочет чУшам! Соня тащи рыбу!
А когда я попросила у дяди Егора налить мне немножко самогонки, ну тут я уже и описать не берусь! Они же для меня бутылку вина купили и наливали мне вино. А тут такой поднялся ажиотаж, что Катя хочет самогонки! Я им объяснила, что моя мать тоже гонит самогонку, которая горит, если её поджечь. И просто я хотела их сравнить, попробовать на вкус. Все ждали моего заключения. Выпив глоток, я ответила:
— Не хуже чем гонит моя мать.
Все были довольны: — Кате самогонка понравилась!!!
Вот так меня принимали первый раз в Тогуре родственники отца Владимира Фёдоровича. Угощают там действительно щедро, на стол ставят всё, что есть в доме. Я их всегда вспоминаю по-доброму, поэтому так меня и тронула фотография бессмертного полка снятая для истории жителем Тогура, с которым мы сейчас общаемся.
Ещё хочется рассказать одну историю. Как там женят своих сынов.
У дяди Егора вырос сын Саша. Тётя Шура, сестра Егора пошла на базар. Там девица продаёт лук. Тёте Шуре она глянулась, Тётя Шура поторговалась, девицу осмотрела со всех сторон – без изъяна! Выспросила где она живёт, кто у неё родственники. Дальше собрала своих сестёр Ирину и Марию, все Маркеловны, побежали все опять на рынок. Одобрили, побежали к брату Егору: — Нашли невесту Сашке!
Подхватили тётю Соню, жену дяди Егора, и опять на базар, за луком. Пришли после этого сделали вывод: хороша! Идём сватать!
Вот такая невеста, таким вот образом была приготовлена и для Владимира Фёдоровича. Отсюда и разочарование. Нарушил сибиряк все планы родни.
